Полное затмение
Шрифт:
– Ваши объяснения смущают меня. Но они такие убедительные.
– Заметьте, рыцарь, что они не исключают друг друга. Мы можем столкнуться с существом, наделенным злым, но могучим умом.
– Но мы разделаемся с ним, – пообещал Леоне, вставая. – Позвольте мне откланяться, мессир врач. Я хочу поздороваться с мадам и успокоить ее.
Жозеф тоже встал. Он никогда не умел выражать своих чувств и поэтому нерешительно прошептал:
– Ах, мсье… Вас послал нам сам Господь. В отсутствие графа и его бальи мы с Ронаном были как две старые женщины, беспомощные, отчаявшиеся. Вы чудо, посланное в ответ на наши мольбы, чтобы спасти нашу любимую госпожу.
–
– Она по-прежнему чувствует сильные боли в животе. Ей ничуть не легче, – удрученным тоном признался врач.
– Значит, отравитель по-прежнему подсыпает ей яд. Нам надо как можно скорее разоблачить его. Я немедленно займусь этим. Не будете ли вы так любезны положить для меня циновку возле двери опочивальни графини? Я не встану с нее до тех пор, пока не разгадаю эту дьявольскую шараду.
От облегчения врач закрыл глаза. Он боролся с желанием обнять рыцаря, словно тот был его сыном. Но тут одна тревога сменилась другой:
– А монсеньор д’Отон? Как спасти его от инквизиторского расследования, во всем напоминающего процесс?
Леоне мягко сказал:
– Успокойтесь, мессир Жозеф. Я верю в ловкость и бесстрашие вашего господина. Граф д’Отон – вовсе не трус. К тому же он пользуется безупречной репутацией. Кроме того, я знаю Жака дю Пилэ: он непорочный, изворотливый и опасный человек. Но в первую очередь непорочный. Я знаю верный способ, как вызволить монсеньора д’Отона из Дома инквизиции. Но, если позволите, об этом я сейчас умолчу. Однако знайте, я без колебаний использую этот способ.
Слезы навернулись на глаза старика, горячо поблагодарившего Бога за то, что тот позволил ему стать свидетелем этого чуда. Значит, люди могли быть прямодушными, добрыми, мужественными без всякой надежды на плату, даже когда единственным вознаграждением им является смерть.
– Не надо мне рассказывать об этом способе. Полагаю, я сам догадаюсь методом дедукции. Ибо вы тот, кого Бог избрал для исполнения своего решения, не так ли? Вы признаетесь в убийстве Никола Флорена?
– Если дело дойдет до этого – без колебаний.
– Разумеется, вам известно, какая судьба вас тогда ждет.
– Во всех гнусных подробностях, – усмехнулся Леоне. – Приобщившись к Богу со всей любовью и послушанием, я смирился с возможностью мученической смерти. Но я никогда об этом не жалел. Полно, мудрый и проницательный врач, – пошутил Леоне, – я ничто и одновременно все, поскольку Господь наделил меня удивительными возможностями. Впрочем, давайте выбросим эти глупые истории из головы. Сейчас мы должны прежде всего думать о мадам д’Отон.
При появлении рыцаря Аньес с трудом встала. Он уже видел ее такой же слабой, такой же разбитой и такой же величественной. В том зловонном подземелье Дома инквизиции. Рыцаря захлестнули те же эмоции. Она была той, ради кого он с упоением отдал бы жизнь.
Аньес, распахнув объятия, бросилась к Леоне:
– Рыцарь! Господи Иисусе, мои мольбы услышаны. Я снова вижу вас. Мой супруг должен скоро вернуться. Он примет вас как брата, он, который так жалеет, что у него никогда не было брата, кроме короля.
Леоне не стал разубеждать Аньес. Артюс д’Отон вернется не скоро. Он думал, что поступил мудро, решив держать свою супругу в неведении, чтобы защитить ее. Но он жестоко ошибался. Графа устранили
– Мадам, мессир Жозеф подробно рассказал мне о недавних событиях. На вашу жизнь покушаются. Я собираюсь устроиться, словно верный пес, около вашей двери до приезда вашего супруга.
– Если бы такой диагноз поставил кто-нибудь другой, а не мессир Жозеф, я сочла бы его нелепым.
– Но вы, разумеется, знаете по какой причине…
– Разумеется, рыцарь. По той самой причине, что вы нашли в тайной библиотеке Клэре. Женщины с зеленой кровью, с другой кровью. Они хотят меня убить, чтобы я не смогла передать свою кровь одной из моих дочерей, и тем самым они собираются предотвратить второе пришествие.
Леоне кивнул головой в знак согласия.
– Никогда не забывайте об этом, мадам. Они очень опасны и готовы на все. За всем этим стоит Бенедетти. Ему даже удалось обуздать Климента V. Несомненно, Бенедетти пригрозил Папе, что расскажет, как тот был избран благодаря помощи короля Франции. Разумеется, доказать это невозможно. Остерегайтесь всего, никогда не теряйте бдительности. Вплоть до возвращения вашего супруга и его бальи у вас здесь есть только три союзника, готовые вас защитить: ваш врач, старый Ронан и я.
– Вы мой сторожевой пес, рыцарь, – попыталась пошутить Аньес.
– Обещаю вам, что не буду лаять по ночам.
Таверна «Запряженная телка», Шартр, сентябрь 1306 года
Монж де Брине замолчал. Он ждал, пока мамаша Телка наполнит их кубки хмельным медом, [90] который Аньян предпочитал вину.
Бальи вновь удивился, до чего уродливым, лишенным всякого очарования был молодой человек, которого граф описал так подробно, что Брине без труда узнал его. Артюс д’Отон уточнил, что молодой клирик обладает прекрасной душой и что в Доме инквизиции он единственный, на чью благожелательность мог бы рассчитывать граф. Монж де Брине дождался Аньяна у дверей зловещего здания в надежде получить от него сведения. Он шел за клириком несколько туазов, потом подошел ближе, представился и пригласил в эту таверну, достаточно удаленную от Дома инквизиции, чтобы они могли поговорить спокойно. Едва Брине назвал свое имя и должность, как лицо Аньяна просветлело. Молодой клирик прошептал:
90
Хмельной мед – напиток из меда и вина, приправленный пряностями, белым вином или водкой, чтобы дольше хранился. Известен со времен античности. (Примеч. автора.)
– Я так наделся, что со мной встретится человек из ближайшего окружения графа, монсеньор бальи. Тут происходит такое… такое, что недоступно моему пониманию. Но все происходящее внушает мне огромное беспокойство.
Когда мамаша Телка ушла, Монж тихо спросил:
– На что вы намекаете, мсье?
– Я ничего не понимаю. Их бесспорным доказательством было обручальное кольцо. Но это новый знак того, что Господь на нашей стороне. Вор украл обручальное кольцо, скрепившее первый брачный союз монсеньора д’Отона. А ведь граф утверждает, что снял кольцо с пальца сразу после смерти первой супруги и больше никогда не надевал его. И я ему верю.