Полное затмение
Шрифт:
Через час Франческо де Леоне, который выслушал рассказ мессира Жозефа, ни разу не перебив его, заканчивал ужинать. Он тщательно раскрошил ломоть хлеба, пропитанный мясным соком, и съел его до последней крошки. Обычай бедняка, столь дорогой сердцу рыцаря. Богачи бросали ломти хлеба собакам или отдавали нищим, просившим милостыню у ворот их жилищ. Однако сегодня этот жест нуждающихся не принес Леоне удовлетворения. К беспокойству примешивалась ярость. Глядя на подол своего плаща, подметавшего пол при каждом шаге, заведя руки за спину, мессир Жозеф закончил свой рассказа на мрачной ноте:
– Теперь вы все знаете, рыцарь. Я не упустил ни одной детали, во всяком случае, из всех мне
88
Ферментированное молоко типа йогурта и сыры уменьшают абсорбцию свинца в желудке, равно как цельнозерновой хлеб. (Примеч. автора.)
От тревоги у Леоне пересохло во рту. Он спросил:
– О каком яде идет речь?
– Если я не ошибаюсь, а я думаю, что я совершенно прав, речь идет о свинце. Опытные отравители используют его со времен античности. Впрочем, мало кто догадывается о его ужасающей силе, ведь именно свинцом мы подслащиваем наши самые изысканные вина. [89]
– Вы подозреваете, пусть даже смутно, кто может быть убийцей?
– Признаюсь вам, мы начинаем подозревать служанку мадам, молоденькую Жильету, хотя она, похоже, относится к нашей даме с искренней нежностью. Но это невозможно. Ей, как и нам, строжайше запрещено приносить мадам еду и напитки, даже воду. Значит, этот яд попадает… Видите ли, рыцарь, мадам – исключительное создание, вот почему я поздно понял неприемлемую истину. Кто может желать гибели лучу света, ведь эти лучи так редко встречаются в нашем мире?
89
Этот обычай просуществовал до XIX века. Дошедшие до нас рецепты позволяют рассчитать, что содержание свинца в некоторых винах доходило до 800 мг/л. Напомним, что максимально допустимая доза свинца для взрослого человека составляет 3 мг в неделю! Некоторые историки усматривают в этом феномене причину падения Римской империи, поскольку аристократы пили вино с высоким содержанием этого тяжелого металла. (Примеч. автора.)
– Те, кто жаждут тьмы. Но если это отравление, к чему мистификация с черным холщовым мешочком, обугленным комком и перьями?
– Я долго думал над этим вопросом. Хитроумная уловка, которую я объясняю многими причинами.
– Прошу вас, присядьте, мессир врач, – вновь предложил Леоне. – Давайте выпьем немного медовухи.
Жозеф почти с сожалением исполнил просьбу рыцаря. Ему лучше думалось стоя, когда он мерил ногами комнату, пристально уставившись в одну точку, целиком погрузившись в раздумья. Но надежда, которую принесло ему присутствие этого еще молодого рыцаря, преисполненного непоколебимой решимости, сама репутация госпитальеров как мужественных и неподкупных людей стоила небольшого исключения из правил. Тем не менее, прежде чем принять из рук Леоне кубок вина, он уточнил:
– У нас разная вера, а вы солдат вашего Бога.
– Я знаю, – улыбнулся Леоне. – И задолго до этого мой Бог был вашим. К тому же я многому научился у вашего народа и сарацин, против которых мы отчаянно боролись. Мессир Жозеф, людей различает только вес их душ. У нас с вами легкие
Сделав глоток, Леоне поставил свой кубок и продолжил:
– Хитроумная уловка, говорите?
– Безусловно. Я не знаю, какое у вас мнение обо всех этих ведьмах, предсказателях судеб. Я же твердо убежден: они обыкновенные шарлатаны, живущие за счет простодушных людей или несчастных безумцев, завороженных верой в их сверхъестественные способности.
– Я пришел к тому же выводу, что и вы. Я никогда не видел, как проявлялись их так называемые способности. А ведь я был свидетелем многих удивительных вещей.
– Мадам… она тоже боится. Я был удивлен, увидев, какой ужас внушает ей этот мешочек. А ведь она наделена проницательным умом, в чем я не раз убеждался.
– До сих пор она жила в окружении суеверных слуг и батраков, которые буквально впитывают любую глупость, если ее убедительно преподносят.
– Вы правы. Однако достоверно известно, что подлинная власть этих отвратительных существ зиждется на страхе, который они внушают. Думаю, что первая причина заключается в следующем: отравитель хотел усилить воздействие яда, вызвав у мадам безумный страх. Если подумать, мешочек был спрятан довольно плохо. Даже удивительно, что служанка, подметая под кроватью нашей госпожи, не заметила его раньше.
– Да, отравитель действовал продуманно, – согласился Леоне.
– Вторая причина – еще более извращенная. Впрочем, я нахожу ее вполне удовлетворительной. Предположим, порчу наводят на расстоянии. Тот, кто подложил этот колдовской мешочек, вероятно, надеялся, что его свяжут с ухудшением состояния здоровья графини. Расследование с целью установления виновного априори обречено на провал, поскольку, как гласит легенда, колдун может находиться в нескольких лье* от своей жертвы. В отличие от отравителя, который каждый день подмешивает в пищу свой смертельный порошок. Чудовище надеялось, что оно сможет действовать в полной безопасности, даже когда физическое состояние графини станет внушать тревогу ее близким.
– Может ли отравление свинцом привести к быстрой смерти?
– Конечно. Но это опасно, поскольку тогда все поймут, что жертва была отравлена. Отравитель же хочет внушить нам, что речь идет о болезни, весьма схожей с той, что унесла в могилу первую даму д’Отон, а затем и Гозлена, ее сына. О болезни, в которой никто не виноват. Затем было бы вполне достаточно распространить слухи о семейном проклятии или даже навести подозрения на графа д’Отона.
– Из вас получился бы грозный следователь, мессир врач.
Жозеф из Болоньи внимательно посмотрел на рыцаря.
– Просто я, как и вы, проник во многие тайны человеческой души. От самых чудесных до самых отвратительных. Мы способны на все. На худшее и на лучшее. Вам это известно?
– Я это давно понял.
– Значит, поля сражений помогли вам опередить меня на несколько десятилетий, – прошептал Жозеф.
– Человек открывается там через страх, отвагу, подлость или предательство. Одному Богу известно, какое направление мы выберем.
– Да, только Богу известно, – согласился старый врач. – Еще одна гипотеза пришла мне на ум. Некоторые ведьмы и колдуны живут в собственных домах. И дурная слава о них распространяется далеко за пределами провинции. Они лелеют ее, словно малые дети. Об их успехах начинают говорить все громче, а они изо всех сил поддерживают легенду. Страх, который они внушают, защищает их и гарантирует многочисленную клиентуру. А вдруг мы имеем дело с одним из этих злодеев, для которого кончина мадам была бы своеобразным… вознаграждением? Ведь достаточно заставить поверить, что смерть мадам была вызвана адскими силами, укрощенными этим колдуном. Тогда никто не заподозрит отравление, обыкновенное убийство. Напротив, все будет свидетельствовать, что колдун навел на графиню порчу.