Полнолуние
Шрифт:
– Я однажды поймал его на этом, и мы условились, что, если я научу его играть в баскетбол, он больше не будет уходить из дома по ночам, – коротко объяснил Уилл. – Но вскоре я уехал.
– Да, – произнес Майк с явной горечью в голосе. Уилл отставил в сторону угрызения совести и попытался сконцентрироваться на более важном предмете.
– Ты не рассказывал полиции о том, что выходил ночью из дома? Кто-нибудь фиксировал твои показания?
Майк покачал головой.
– Я сказал, что был в постели.
Уилл нахмурился.
– Я не хотел, чтобы Молли знала, – сказал Майк. Он вдруг стал похож вовсе не на подростка, а на маленького мальчика. У него опять задрожал подбородок, стоило ему взглянуть на Молли. – Я знаю, что со мной так много хлопот и я доставляю так много неприятностей, и вот теперь из-за меня похитили С-сьюзан. – Глаза его наполнились слезами. Он закрыл лицо руками и всхлипнул.
– Майк! – Молли поднялась и подошла к нему. Склонившись над ним, она обняла брата за плечи, – ты не виноват. Ты ведь не знал, что это случится. Никто из нас не знал.
Посмотрев на две склоненные, почти одинаковые темные головки, Уилл почувствовал, как еще одна невидимая нить протянулась от них и обвила его сердце. Он любил их. Всех.
Может, ему в конце концов придется поверить в то, что существуют вечные привязанности.
– Майку нужно будет отвечать за ложные показания? – тихо спросила Эшли.
Молли и Майк оба подняли головы, чтобы услышать ответ.
– Я улажу этот вопрос, – сказал Уилл.
Он поднялся, нашел в шкафу стакан и налил себе молока. Когда он оглянулся и посмотрел на Майка, тот уже взял себя в руки. Молли по-прежнему стояла рядом с братом, положив руку ему на плечо.
Под безжалостным светом, лившимся с потолка, ее кожа казалась очень бледной, почти прозрачной. Глаза были огромными, черными и усталыми. Она едва держалась на ногах.
– Спать, – твердо произнес Уилл. – Всем спать.
45
Часом позже Молли уже была в постели. С ней легла и Эшли, отказавшись спать в комнате, которую она делила со Сьюзан. Эшли свернулась калачиком, и вскоре по ее ровному дыханию Молли догадалась, что сестра уснула.
Молли казалось, что сама она уже не уснет никогда.
Она перевернулась на спину и принялась шептать молитвы, которые не переставала возносить Господу с тех пор, как окончательно убедилась в том, что Сьюзан исчезла. Слова молитвы лились из нее потоком: «Пожалуйста, Господи, верни ее. Пожалуйста, Господи, не дай ее обидеть или испугать. Пожалуйста, Господи, ей ведь всего одиннадцать».
Лунный свет пробивался в щелку между шторами. Молли встала с постели, подошла к окну и раздвинула шторы, чтобы выглянуть на улицу. Над головой висела огромная желтая луна. Если бы не случившееся, ночь показалась бы Молли светлой и прекрасной.
Ночь жила своей жизнью. Ветер колыхал верхушки деревьев. Заросли боярышника и платанов, где она в последний раз занималась любовью с Уиллом, простирались на юг почти до самого горизонта. Их пикообразные верхушки выделялись на фоне темного неба. С восточной стороны за домом тянулся забор, за которым начинались поля. К западу черной искрящейся змейкой вилась дорога.
Где-то была Сьюзан. Близко ли она, или ее увезли далеко-далеко?
Ночи уже стали очень холодными. Молли приложила руку к оконной раме: она была словно лед.
Молли подумала о Сьюзан, представила ее озябшей и испуганной, и комок рыданий подступил к горлу. Сьюзан. О Сьюзан! Молли повторила молитву.
Она не могла оставаться в постели. Мысль о сне казалась абсурдной. Надо было что-то делать – но что? Полицейские уже прочесали двор и окрестности. Уилл сказал: утром они вернутся с собаками и продолжат поиски. Уилл сказал: предпринимаются все необходимые меры. Уилл сказал: она должна поспать, потому что ей потребуются силы.
Уилл сказал. Уилл сказал.
Спасибо тебе, Господи, за Уилла.
Молли отвернулась от окна и пошла босиком по дощатому полу. Открыв дверь спальни, она направилась вниз. Потом вспомнила, что в доме находится посторонний: Итон. Она была в белой ночной сорочке с нарисованным медведем и легкомысленной надписью Вечный мед! Развернувшись, пошла обратно в спальню, пошарила в гардеробе в поисках халата и отыскала розовый махровый, который надевала очень редко. Накинув халат и подвязав его поясом, Молли стала спускаться по лестнице вниз.
Горевший на кухне свет манил ее, словно мотылька. Уилл и Итон сидели за столом, погруженные в беседу. Перед Уиллом стоял неизменный стакан с молоком, в то время как Итон пил кофе. Агентам отвели для отдыха комнату девочек, но Молли было ясно, что они спать не собираются. Уилл снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Итон по-прежнему был в костюме.
Что такого особенного было в этих агентах ФБР и их костюмах?
– Мисс Баллард, вы что-то хотели? – Итон первым увидел ее и неуклюже поднялся из-за стола.
Это был молодой человек, лет тридцати с виду, с темными волосами, коротко подстриженными, как у Уилла, и худым интеллигентным лицом. Молли знала, что он восхищен ею – это было заметно по его взгляду с первых минут появления в ее доме. Но мысль об этом оставила Молли равнодушной. Она привыкла к тому, что мужчины восхищаются ею.
– Может быть, немного кофе. Я не могу спать. Мужчины наблюдали за тем, как она подошла к прилавку, налила себе кофе, заваренного, скорее всего, Итоном, поскольку Уилл никогда его не пил. Наполнив чашку, девушка повернулась к ним, отхлебывая дымящуюся жидкость.