Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге
Шрифт:
Сие действие могло оскорбить Хана и казалось дерзостию: Ростовцы поступили еще смелее. С неудовольствием смотря на множество Татар, привлекаемых к ним корыстолюбием и хотевших быть во всем господами, они положили на вече изгнать сих беспокойных гостей и [в 1289 г. ] разграбили их имение. Владетель Ростовский, Димитрий Борисович, сват Великого Князя, немедленно послал в Орду брата своего Константина, чтобы оправдать народ или себя, и Хан на сей раз не вступился за обиженных Татар: чему были причиною или дары Княжеские, или тогдашние внутренние неустройства в Орде. Ногай более и более стеснял власть Ханскую: наконец [в 1291 г. ] умертвил Телебугу и возвел на престол его брата, именем Тохту. К несчастию,
Но на этом история вражды не завершилась. Андрей тоже отправился к Ногаю и изложил свою версию событий. Ногай задумался и отправил свое войско теперь уже на Дмитрия. Снова запылали города и села. «Муром, Суздаль, Владимир, Юрьев, Переславль, Углич, Коломна, Москва, Дмитров, Можайск и еще несколько других городов были ими взяты как неприятельские, люди пленены, жены и девицы обруганы».
Сам Дмитрий бежал к своему зятю князю Довмонту в Псков. Псковичи его приняли. Тем временем монголы подошли к Твери, но стало ясно, что город будет обороняться. Это изменило планы: войско повернуло к Новгороду, и новгородцы тут же послали сказать, что в военном утверждении Андрея нет нужды. Монголы повернули коней и ушли из Руси.
Только стоило уйти монголам, как Дмитрий отправился в Переяславль, чтобы собирать войско на брата. Андрей едва его не перехватил. Тому пришлось бежать в Тверь. Михаил тверской взялся вести переговоры между враждующими братьями. Ему удалось каким-то образом установить между ними мир. Но в пылу этой войны Дмитрий изнемог и заболел. Примирения он уже не смог пережить.
Княжеские междоусобицы не только не прекращались, но усугублялись. И, что хуже всего, третейского судью они искали в Орде. «Открылась распря, – рассказывает Карамзин, – дошедшая до вышнего судилища Ханова: сам великий Князь ездил в Орду с своею молодою супругою, чтобы снискать милость Тохты. Посол Ханский, избранный быть миротворцем, созвал Князей в Владимир. Они разделились на две стороны: Михаил Тверской взял Даниилову (Иоанн же находился в Орде; вместо его говорили Бояре Переславские): Феодор Черный и Константин Борисович стояли за Андрея.
Татарин слушал подсудимых с важностию и с гордым видом, но не мог удержать их в пределах надлежащего смирения. Разгоряченные спором Князья и Вельможи взялись было за мечи. Епископы, Владимирский Симеон и Сарский Исмаил, став посреди шумного сонма, не дали братьям резаться между собою. Суд кончился миром, или, лучше сказать, ничем. Посол Ханов взял дары, а Великий Князь, дав слово оставить братьев и племянника в покое, в то же время начал собирать войско, чтобы смирить их как мятежников. Желая воспользоваться отсутствием Иоанна, он хотел завладеть Переславлем, но встретил под Юрьевом сильную рать Тверскую и Московскую: ибо Иоанн, отправляясь к Хану, поручил свою область защите Михаила Ярославича. Вторично вступили в переговоры и вторично заключили мир, который, сверх чаяния, не был нарушен до самой кончины Андреевой».
Однако, когда умер Даниил, его сын Юрий не решился ехать в Переяславль на похороны, поскольку боялся, что за это время Андрей займет его город. Показательная картинка, не правда ли? В это время были также возобновлены княжеские съезды, но не для всей Руси, а только для владимиро-суздальской: в Переяславле «в присутствии Митрополита Максима читали ярлыки, или грамоты Ханские, в коих сей надменный повелитель объявлял свою верховную волю, да наслаждается Великое Княжение тишиною, да пресекутся распри Владетелей и каждый из них да будет доволен тем, что имеет».
Князья, как в древние времена, подтверждали заключение мира и порядок владения. Правда, в этих съездах «не участвовали ни Рязанские, ни Смоленские, ни другие Владетели». Отсюда можно понять, что речь шла о тяжбах внутри одной ветви сильно расплодившейся семьи.
Стоило умереть Андрею, как возникла новая распря – теперь между Михаилом Тверским и Юрием Московским. По существующим правовым нормам Михаил Ярославич считался старшим в роду и должен был занять великое княжение. Современники были настолько в этом уверены, что поспешили принести ему поздравления и изъявления покорности. Новгородцы тоже признали его своим князем.
Но на место великого князя претендовал и Юрий Данилович. Их спор зашел так далеко, что оба поехали судиться в Орду. Жители Руси ожидали решения дела. А пока даже новгородцы отказались пустить михаиловых наместников, предложив им дождаться, когда князь привезет грамоту (ярлык).
По всей земле было неспокойно, вспыхивали восстания, князья дрались между собой. Только через пару месяцев, когда Михиал вернулся с ярлыком, все успокоилось. Но только не князь Юрий Московский. О нем Карамзин записал следующее: «Георгий по качествам черной души своей заслужил всеобщую ненависть и, едва утвердясь на престоле наследственном, гнусным делом изъявил презрение к святейшим законам человечества. Мы говорили о несчастной судьбе Рязанского Владетеля, Константина, плененного Даниилом: он шесть лет томился в неволе; Княжение его, лишенное Главы, зависело некоторым образом от Московского. Георгий велел умертвить Константина, считая сие злодейство нужным для беспрекословного господства над Рязанью, и весьма ошибся: ибо сын убиенного, Ярослав, под защитою Хана спокойно наследовал престол отеческий как Владетель независимый, оставив в добычу Георгию из городов своих одну Коломну.
Самые меньшие братья Георгиевы, дотоле служив ему верно, не могли с ним ужиться в согласии. Двое из них, Александр и Борис Данииловичи, уехали в Тверь, без сомнения недовольные его жестокостию».
Юрий был властолюбив и завистлив. То, что дядя получил ярлык и спокойно живет в Твери, его не устраивало. Михаил, конечно, тоже не был ангелом. Он, как и прежние великие князья, враждовал с новгородцами и тоже пытался морить их голодом, но изощренная жестокость ему претила. Он и не думал, что сам столкнется с подобным. В 1312 году умер ордынский хан, и Михаил должен был ехать на продление своего ярлыка. Он думал, что уезжает на пару месяцев, но прожил там несколько лет.
Новгородцам столь долгое отсутствие князя не нравилось, они не желали управляться через наместников и хотели иметь собственного живого князя. Юрий между тем распускал слухи, как старательно Михаил пресмыкается перед ханом. Он засылал в Новгород своих людей бунтовать народ, и был случай, когда горожане перешли на его сторону и собрались идти на Михаила войной. Юрий стал новгородским князем.
Слухи в чем-то были верны: Михаил действительно жаловался на Юрия хану. И того позвали в Орду, чтобы получить ответ. Оставив Новгород на брата Афанасия, Юрий собрался в дорогу. Но Михаил уже возвращался – с ярлыком и монгольской конницей, которую пустил на Новгород, предавший его.
«Переговоров не было, – пишет Карамзин, – [10 февраля 1316 г. ], вступили в бой, жестокий, хотя и неравный. Никогда Новогородцы не изъявляли более мужества; чиновники и Бояре находились впереди; купцы сражались как Герои. Множество их легло на месте; остаток заключился в Торжке, и Михаил, как победитель, велел объявить, чтобы Новогородцы выдали ему Князей Афанасия и Феодора Ржевского, если хотят мира. Слабые числом, обагренные кровию, своею и чуждою, они единодушно ответствовали: «Умрем за Святую Софию и за Афанасия; честь всего дороже»».