Полный попадос, или лиха беда...
Шрифт:
– Слазьте с лошадок, люди добрые, - прокаркал один из них - пришли люди злые. Отдавайте добро и девку, если жить хотите.
– Ч-чего?
– пискнула Васька у меня из-за спины.
– Слазь с доходяги и развлеки нас!
– потянул второй её за ногу.Рыжаясдыхоть дёрнулась и понеслась в кусты.
– Это гоп-стоп?
– спокойно уточнил кузнец, пока я пытался слезть с коня и помочь дочери.
– В-в-вы фтотахия?
– прошамкал последний разбойник, которого я загнал на дерево. И откуда силы взялись? Представил, что он может обидеть мою дочь - и перестал себя контролировать.
– Мы эльфы - как-то спокойно и заторможенно ответила Васька, выводя суповой набор из кустов - вешаем на сук лишь Саурона верных слуг. Вот так-то друг.
– Ты в порядке? Не зашиблась? Руки-ноги целы? Идти можешь? Точно всё хорошо? Не молчи, княжна...
– мы в четыре руки подхватили её, бегло осмотрели и усадили на пенёк. Вроде всё хорошо, Васька даже кивнула. Тогда почему так сильно воняет подгоревшей манной кашей?
– Ну... ну ельфы...
– взвыл выползающий из кустов странного вида человек - Ограбить не дали, девку развлечься не дали, кашей с ног до головы опозорили! Ироды вы, а не ельфы! Злодеи! Лиходеи! Вредители!
– Сам-то кто будешь?
– прервал я его жалобно-гневную тираду и напустил на себя грозный вид - Зачем в лесу банду собрал и на путников нападаешь? Это статья о бандитизме, грабеже и членовредительстве. По этапу загреметь можно.
Мужик обалдел. Посидел, помигал выпученными глазами, кое-как поднялся, отряхнул кашу с одежды и представился: - Одихмантий я. Из крестьян простых. Деревню мою варяги пожгли года три назад почитай. С тех пор по лесам и промышляю. А сами-то кто будете, ельфы недобрые да чародейка могучая?
– Перед тобой стоит сам батюшка-огнищанин, царский человек, Бабы-Яги любимый внук!
– из Вськиной сумки вылез клубок и, переливаясь всеми оттенками красного, обратился к разбойнику - Да Кузьма - богатырь могучий, что одним ударом горы в пыль обращает! А чародейка могучая - огнищанина дочь любимая, Василиса-свет Сергеевна Прекрасная! Всё знает, всё ведает... Проси прощения, несчастный! Ибо я страшен в гневе!
– Вообще-то я Премудрая - Васька окончательно пришла в себя, когда мы поснимали Одихмантьевскую банду с деревьев, постыдили и взяли с них честное разбойное, что они больше так не будут. Мужики вроде всё поняли, но кузнец оружие не убирал. Серьёзный парень.
– Прости, красавица, и ты, батюшка, - Одихмантий кланялся не переставая. К чему это раболепие? Господа кончились в семнадцатом году. Чёрт, всё время забываю, в каком времени мы находимся. Атаман продолжил: - Люди мы тёмные, новостей не знаем, с дороги кормимся.
– Работать не пробовали?
– мрачно поинтересовалась моя дочь - Варяги да шамаханцы деревни жгут, окраины данью великой обкладывают, а вы как последние трусы в лес удрали! Тоже мне, мужчины!
Неудавшиеся бандиты чесали затылки, кланялись и просили прощения. То один, то другой вспоминал о семье, которую увели в плен, убили или же пришлось оставить ради разбоя.
– Научи как быть дальше, батюшка - лесные молодцы в очередной раз поклонились и хлопнулись передо мной на колени - Челом бьём!
– И что мне с ними делать?
– я обернулся к своим. Кузя одним очень красноречивым жестом показал, куда эти романтики с большой дороги
– Ну вот что, орлы - банда Одихмантия ловила каждое моё слово - у вас есть два пути: или в ближайшую церковь грехи замаливать, или в столицу на перевоспитание к воеводе Полкану. Он мужик строгий, но справедливый.
– А фтотафоеселкоффь?
– осторожно поинтересовался бандит, попавший под горячую руку кузнеца.
– Там вас научат читать, писать, молиться одному богу, не есть неделями и жить на одну зарплату!
– страшным голосом провыл клубок. Вот сейчас молодец, когда надо вылез. Разбойники чуть ли не со слезами запросились в обучение к Полкану. Делать нечего, пришлось разрешить.
– Будете плохо себя вести - священников натравлю!
– пригрозил я.
– Благодарствуем за науку и наставление. А скажи, батюшка, что вы в лесу искали?
– прощаясь спросил Одихмантий.
– Да ничего особенного: птицу Сирин, перо Жар-птицы, молодильные яблоки и царских сыновей. Ты не видел?
– Бедовая голова твоя, огнищанин - вздохнул атаман, а разбойники напряглись при упоминании птиц - Царевичи лет десять как пропали. А где сгинули, да что искали - того никому неведомо.
– Не учи учёных, - кузнец закинул Ваську на её лошадь и подошёл к нам - про царевичей каждая собака в округе слыхала. Ты лучше скажи то, что другие не знают.
– Говорят, что порознь ехали, - зашептал Одихмантий - да повстречались и горестями своими поделились. Решили к птице Сирин идти да ответа искать как яблоки молодильные из сада чудесного добыть, как перо у жар-птицы взять да как Кащея одолеть. А что уж Сирин с ними сделала - того никто не ведает.
– Ну хоть что-то. И где эта твоя Сирена живёт?
– Да ты в уме ли, огнищанин?
– разбойник и кузнец смотрели на меня как на тяжело больного.
– Слыхали? Они за птицей Сирин собрались!
Вот тут нас начали жалеть и уговаривать вернуться в столицу. Разбойники пообещали за полчаса довести до города и хорошо спрятать. О самой птице ни слова. Да что ж такого в этом поющем попугае, что его так боятся?
– Сирин - сестра Гамаюна и Алконоста. Похожа на сову с женской головой. Если Гамаюн поёт о счастье, удаче и радости, то Сирин о горе и бедствиях. Также обладает пророческим даром и предсказывает будущее, но за каждый вопрос придётся дорого заплатить - просветила нас Васька. От помощи Одихмантия и его банды мы отказались, сплавив разбойников под командование Полкана. Как только местные "вольные стрелки" пошли к Ладоге я связался с домом. Оказывается, у Михея второе блюдце есть. Работает по принципу телевизора, каналы переключаются яблоком. Катаешь его и просишь что нужно.
– А живут они где?
– На дубах - ответила дочь, убирая книгу и доставая скатерть - Осталось только найти священную рощу Перуна и позвать птичек.
– Чем с Сирином расплачиваться будешь, княжна?
– спросил Кузя.
Васька задумалась и даже ничего у скатерти не попросила. Но та и без напоминаний предложила хороший сытный ужин - запечённого в сметане карася, каравай хлеба и кувшина компота.Дочь рыбу поковыряла, корку хлеба погрызла, но из раздумий не вышла. Значит дело совсем плохо.