Полотно судьбы

Костин Михаил

Рик, сидевший на походном троне, который он приказал изготовить, смотрел на девушек без страха.

– Ты что, братец, сошел с ума? – рычала Ули, остановившись от трона в трех шагах. – Почему ты приказал задержать войско? Впереди лежат обширные земли, где укрываются тысячи братьев Ордена Духов, и смерть ждет не дождется, чтобы взять каждого из них за шею и вырвать кишки!

При упоминании Ордена Духов Аги вздрогнула, ее лицо исказилось от ненависти.

– Спокойно, сестра, – сказал мой брат, и я подумал, что если кто и сошел с ума, то это они, Аги и Ули, бывшие такими милыми девочками в Виллоне. Но потом им пришлось столько

пережить, начиная с разрушения родного дома и заканчивая рабством у нордов, что рассудок обеих помутился самым странным образом. – Не забывай, что вы обе находитесь у меня на службе и выполняете мои приказы, – продолжил Рик, сидевший на троне так, чтобы всем положением тела подчеркнуть великую власть, которой он облечен.

– Это можно изменить! – произнесла Ули.

– Можно, но чего ты добьешься в этом случае? Затеешь свою, отдельную войну? Чтобы перебить твоих фурий, хватит одного большого отряда имперской армии, и что тогда? Ты погибнешь, и только.

Моя сестра стала выглядеть немного спокойнее, хотя глаза ее все так же пылали яростью.

– Нам все равно нужно подтянуть обозы, перегруппировать силы. – Рик говорил спокойно, увещевательно. – Это потребует времени. Если император в ближайшие дни не пришлет нам извещения о своей покорности, то мы обрушимся на его земли, точно лавина, если же пришлет, то одним из наших условий станет казнь всех братьев Ордена Духов в его владениях. И ты, сестра, проследишь за тем, чтобы он был исполнен!

Ули и Аги содрогнулись, на это раз обе в сладострастном жестоком упоении. Мне же захотелось воскликнуть: «Что вы делаете! Как позволили вы ненависти и жажде мести захватить вас! Остановитесь – или это пожрет вас!» Но сделать я этого не мог, я был всего лишь невидимым немым свидетелем происходящего.

– Хорошо, – сказала Ули сухо. – Ты прав, брат. Но знай, я долго ждать не намерена!

Рик сошел с трона и подошел к девушкам. Приобнял за плечо одну, взял за запястье другую. И так они и стояли втроем, слитый вместе осколок того, что когда-то было для меня семьей. Спаянные вместе не родственными чувствами, а злобой и жестокостью, жаждой крови и безумием, что пульсировало в их жилах вместо обычной крови.

И вновь картинка перед глазами поплыла, размазалась в набор цветных полос, что почти тут же сложились в новое изображение.

Я видел трон брата, установленный на холме в центре огромного воинского лагеря. Только на этот раз было темно, и ветер рвал на клочья огонь факелов, которые держали в руках выстроившиеся кругом охранники. Трещали ветки в пламени огромных костров, разведенных по сторонам от трона. На голове Рика красовалась корона из серого металла, похожего на серебро. Ее широкий обруч украшали уродливые, свирепые лица, а меж завитушек сверкали крупные багровые камни, словно измазанные свежей кровью. С первого взгляда на эту корону становилась ясна недобрая древняя сила, заключенное в простом вроде бы украшении могущество власти.

Трон охраняли четверо вооруженных до зубов могучих нордов, а перед ним стоял воин в роскошном пластинчатом доспехе. Гравировка на латах изображала цветы и листья, а на легком шлеме без забрала расправлял крылья белый филин. Вид у воина был надменный, квадратная нижняя челюсть гордо торчала, как оголовье тарана, но только вот в глазах его читалась опаска.

– Говори, – велел Рик.

– Великий Повелитель Севера и Нордении, я благородный барон Тертейн, – начал воин с филином на шлеме. – И именно мне выпала честь стать посланцем императора Уриса Фрумаска Третьего, милостью Духов повелителя Великой Северной империи, Приграничных земель, владыки руин Магниссии и Лорандии.

– Ого, император присвоил себе титулы на земли, которыми не обладает, – прошипела Аги прямо в ухо моему брату.

Она и Ули стояли по обе стороны Рика, слушая речь посланника.

– Рам Дир он еще не взял, да и королева Лола Овербурно с верными ей легионами и генералами продолжает отчаянно сражаться, насколько мы знаем, – сообщила Ули, и ее слова попали в другое ухо.

– Мой повелитель предлагает могущественному Великому Повелителю Севера и сюзерену Нордении слово дружбы и союза, основанное на понятиях взаимной выгоды и уважения, подкрепленных следующими кондициями…

И барон Тертейн принялся перечислять многочисленные пункты, где упоминалась всякая всячина, начиная от беспошлинной торговли и заканчивая ежегодным обменом посольствами. Значение среди них имели немногие, и Рик слушал, скучая, даже время от времени позевывая в рукав.

– Ты много говоришь, посланец, – сказал мой брат, когда ему совсем надоело. – Только самого главного я не услышал – готов ли твой господин стать моей правой рукой в великом походе, ради которого я и покинул Северную Пустошь?

Глаза Тертейна забегали, а крылья филина, как показалось, обвисли.

– Полагаю, это условие приемлемо для моего императора, – заявил он.

– Хорошо, – продолжил Рик, – а согласен ли император объявить Орден Духов вне закона во всех его владениях, нынешних и будущих? Готов ли он предать всех братьев немедленной смерти?

– Насчет этого…

Рик остановил посланца движением руки, поднялся на троне и внезапно стал выглядеть не лениво-скучающим, а грозно-величественным.

– Ты понимаешь, что у вас нет выбора? – загрохотал он. – Что либо твой господин заключит союз с нами, либо я пройду через Северную империю так же, как прошел через Нордению!

Тертейн склонил голову, а затем произнес, едва шевеля занемевшими губами:

– Да, я понимаю.

– И?

– Мы… Вернее, император, мой господин принимает все ваши условия. Мы готовы подписать договор в Уранивале в тот день, когда вы согласны будете туда прибыть. Кондиции же мы готовы передать для рассмотрения немедленно.

И он вытянул вперед руку с пачкой листков в ней.

Мой брат сделал небрежный жест, и прятавшийся в тени за троном сутулый клерк торопливо выбежал вперед, забрал бумаги. Через мгновение он исчез там, откуда появился, а барон сделал шаг назад, точно опасался, что на него набросятся.

– Жди ответ завтра, – громогласно объявил Рик.

И вновь изображение перед моими глазами сменилось, на этот раз резко, рывком.

Бумаги, которые мой брат получил от посланца императора, были небрежно разбросаны по полу шатра, а сам Рик вновь лежал на ложе в объятиях девушки-скина. Глаза ее в полумраке горели зеленым огнем, а голос звучал вкрадчиво.

– Конечно, только мой господин может решать, что ему делать, – говорила она. – Но я полагаю, что лучшей возможности для того, чтобы сокрушить истинную силу империи, ему не представится. Сам Фрумаск, того не осознавая, дает моему господину возможность нанести удар в его самую уязвимую точку.