Половецкий след
Шрифт:
Пока же нужно делать вид. Хоть Верунку и жаль! Ничего, еще придет время. Поквитаемся, припомним… Вот что теперь делать с Ланой? Выводить из игры очень уж не хочется – с таким трудом добыли, подставили вдове. Однако через кого половчанка теперь будет передавать сведения? Ну… это все можно придумать, решить… Пока же…
– За усадьбой твоей, Брячислава, теперь лично присматривать буду, – откровенно предупредил Михаил. – За всеми твоими людьми.
– Это зачем еще? – вдовица недовольно скривилась.
– А затем, что средь них сообщники могут оставаться! – с наглой усмешкой сотник подозвал
– Какие еще сообщники?
– Всякие. Вот и присмотрим… – Сотник ловко уселся в седло, погладил коня по гриве. – Ты, любезнейшая, список мне предоставь всех твоих людишек, кто на усадьбе. И особо отметь тех, кому не очень-то доверяешь.
– Да я никому не доверяю! – откровенно рассмеялась вдова. – Вот еще – дворне доверять! Да за ними пригляд ежечасный нужен. Уж такой косорукий народ, чуть отвернешься – все наперекосяк сделают! Да вот они все у меня где!
Брячислава показала кулак и велела Акинфию запрягать лошадей в нашедшиеся сани.
– В церкву заедем, а потом – домой… А список я тебе, боярич, пришлю – к завтрему…
Вечером сотник допросил Глузда. Вернее, просто побеседовал – но, вдумчиво и по весьма конкретному вопросу.
– Давай-ка, унот, вспомни – как ты у колодца с Верункой встречался. Кто при этом был?
– Да как всегда… – сидевший на лавке парнишка суетливо заерзал. – Бабы. Старостиха приходила, да Андрея Немого жена… Да наставница Матрена… А, девки еще были! Лада, Любка… Той, что в проруби утопла, – подружки.
– Ну, это все свои… – про себя промычал сотник. – А больше никого не заметил? Ну, мимо кто проходил, пробегал… Или там – мелкие отроцы в снежки играли?
Этого как раз и не замечают. Самого обычного. Тех, кто примелькался…
– А ведь играли! – встрепенулся Глузд. – Снежками кидались. Я им еще кулаком погрозил. Да там мелкота одна!
– Та-ак… – Михайла забарабанил пальцами по столу. – Давай, вспоминай – что за мелкота?
Сотник знал – Глузд вспомнит! Сам еще в таком возрасте, что недалеко от «мелкоты» ушел. Вот кто по-взрослее – то же Архип, Демьян – уж точно не вспомнили бы, а этот… Тут надежда есть.
– М-м-м, – прикрыв глаза, отрок снова заерзал, не зная, куда деть руки. – Легота, Федотки Лющика сын, был… кидался… С ним – Понтя… Феропонт… еще такой рыжий, Кирьян, кажется… Да, Кирьян… Этих точно помню.
– Феропонт и Кирьян – чьи? – быстро уточнил Михайла.
Ратное все же хоть и большое, но – село, все друг друга знали. Вот и Глузд…
– Кирьян – Глафиры-кухарки сын, а Понтя – плотника Завидобы. Ну, что в артели у дядьки Сучка.
– Понятно… А Глафира-кухарка у нас – чья?
– Того не ведаю, – парнишка опустил глаза. – А Киря – мелкий совсем. Лет, верно, восемь…
– Ладно… Понимаю – информацией владеешь не всей. Хорошо, Глузде. Ступай, и о беседе нашей никому ни слова.
– Как можно, господин сотник? Не совсем же тупой…
– Илью позови, как уходить будешь.
– Есть!
Явившись, секретарь прояснил сразу же:
– Так это… Так вдовицы Брячиславы кухарка-то! На ее усадьбе живет… Я уж не знаю, кто – холопка али просто служанка, челядь в общем. Ан нет! Мужик-то ее покойный, в мор сгинувший, в закупах
Выпроводив Илью, Миша нервно заходил по горнице. Ничто не радовало нынче его взгляд: ни постеленные на пол тканые дорожки, ни стоявшая на столе массивная серебряная чаша – ендова, ни расписанная под хохлому посуда. Да еще пурга на улице разыгралась, метель…
Настроение «господина сотника» было под стать погоде – мрачным. Лезли в голову нехорошие мысли – снова все следы вроде бы вели к вдове Брячиславе, а вот доказать это поди попробуй! Кто-то очень хитрый – враг! – явно переигрывал Михаила, и оттого хотелось скрипеть зубами и ругаться матом. А еще тревожили думы о Лане. Погибшая в Царьграде Варвара, теперь вот – Верунка… Жалко девок. Не уберег! И следующая кто? Полочанка? Подарок Костомары… Подарок… Но ведь и живой человек, юная красивая девушка, которую он, Михаил, нагло и цинично использовал. И ладно бы – в личных сексуальных целях! Так нет – доверил опаснейшее дело!
«Да-да, сэр Майкл! Опаснейшее. Враги тебя самого переигрывают, что уж говорить о бесхитростной юной девчонке? Вычислят и ее… пытать будут… убьют. И все – по твоей вине, между прочим… А? Что не так, сэр Майкл?
Ну да, нужно было внедрить кого-то к Брячиславе. Внедрили… И что теперь? Вытаскивать обратно? Ага, как же! Лучше подумать о связи… и подумать хорошо! Что же касается девчонки, Ланы, то вряд ли вдова ее сейчас тронет – в свете недавнего заявления Миши. Обещал ведь присматривать, грубо говоря – пригрозил… Сиди, мол, и не рыпайся.
Однако Брячислава – сама себе не хозяйка, что прикажет Юрий-князь, то делать и будет. С другой стороны, раций еще никаких нет, связь – черепашья… Вернее – пешеходная. Был Кочубар – допустим. Это и есть человек Юрия – да вот сгинул, ушел. Или просто на время затаился?
Ах, Юрий. Юрий… будущий Долгорукий…»
Кузнечик рассказывал, как говорил как-то в сердцах боярин Сан Саныч Журавль. О том, что всегда плевали князья на народ. Всегда было кому-то выгодно обделывать свои дела за счет кого-то. Князю выгодно, татарам выгодно, хазарам выгодно и крестоносцам тоже выгодно. Половцев, мол, поднимут и их руками пожар устроят. Чтоб потом, когда промеж собой договорятся, сказать: ай, какие боняки шелудивые!
А Долгорукого (будущего) боярин Журавль, мягко говоря, не любил, о чем и заявлял открыто (Кузнечик рассказывал, словно сам свидетелям тому был – но нет, просто слышал потом от Юрика).
– Я этого Долгорукого, падлу, как тебя сейчас видел. Он тогда ещё Залесским прозывался. Многое ему обещал, а дал бы ещё больше. Город, что на века встанет, стол Киевский, готовых мастеров, получше византийских… А главное, Русь объединить в один кулак. Всё бы его было! И татар бы обломали… – Не поверил? – Поверил… Мы с Данькой были убедительны. Да и показали ему такое, чего и в сказках нет. В том-то и беда, что поверил. Тех мастеров, что я ему обещал, он порезал, а самого верного человека навострил меня прикончить. Страшная это штука – жажда власти и длинные руки. А еще – возможности…