Половецкий след
Шрифт:
– На обратном пути нарвем – заваривать, – хозяйственно озаботилась Добровоя. Кроме косы за спиной, девушка ничем не отличалась от обычного воина: кольчуга, узкие цветные порты, сапоги из юфти, на голове – круглая кожаная шапка, отороченная беличьим мехом. Ну и меч, нож, арбалет с запасом стрел.
Ехавший следом «юный пионер» Изяслав улыбнулся:
– Люблю иван-чай – вку-усно!
– Тебе и жареные лопухи вкусно! – подогнав коня, засмеялся Трофим. Красивый, обстоятельный, сильный, он давно уже вызывал уважение у Славки, во всем желавшего походить на своего старшего товарища… Предателя, между прочим! Но об этом пока никто в ватаге не
– А что лопух?.. – Изяслав ничуть не обиделся, задорно тряхнув головой. – С ревенем его сварить – да на пирог! Или, как застынет, нарезать полосками – сла-адко!
– Гляди, какой сладкоежка выискался! – засмеялась Войша. – Поди, весь мед дома поел?
– Да мало у нас меда, – Славка вздохнул и тут же расхохотался. – У деда Корнея берем, покупаем…
А иногда он и так даст. Я к ним захожу, к боярыне Анне Павловне. Мы с ее дочками дружим.
– Молодец! С боярышнями дружбу водишь, не абы с кем! – обогнав отрока, сквозь зубы бросил Трофим. Не поймешь, то ли одобрительно, то ли издевательски. Да и кому надо было понимать?
– Так, тихо все! Подъезжаем, – обернувшись, предупредил Ермил.
Все послушно затихли, поглядывая на маячившую уже совсем рядом бабу.
– Вот это я понимаю, сиськи! – Трофим не удержался, подмигнул Славке. – Не то что у некоторых…
– Значит, вот что, парни, – спешившись, смуглоликий десятник собрал всех в круг. – Трава здесь высокая, густая, кустищи, вон, разрослись… Лошадей оставим здесь… Кольчуги, шлемы – тоже. В засаде они вам без надобности. Узвар! Останешься здесь, присматривать.
– Есть, господин десятник. – Узвар – немногословный, угрюмого вида отрок – без лишних слов отошел к лошадям.
– Если что худое – покличешь уткой! Так… Остальные… Затаимся вокруг идола. Войша с Путятой – во-он в тех кустах…
– Есть!
– Трофим с…
– А можно мне с Трофимом? Мы же друзья! – чисто по-детски попросился Славка.
Ермил усмехнулся:
– Можно. Коль уж так хочешь… Тогда вы двое – во-он к тому камню… А Никодим с Кольшей – к барбарисовым зарослям… Я же буду вас всех обхаживать, так что – услышите утку – сразу не шлите стрелу. На Царьград отзыв – Пинск. Вся ясно?
– Ясно, господин десятник!
– Да!
– Тогда исполняйте. Вперед.
Путяте едва минуло четырнадцать. Или вот-вот должно было стукнуть – кто те года считал? Разве что покойная матушка, сгинувшая в недавнюю лихоманку, когда пустели от мора деревни, когда почти полностью вымерла вся Нинеина весь. Не помогло и колдовство Нинеи Всеславны! Коренастый, невысокого роста, Путята лицом был пригож, бел, правда с веснушками. Волосы имел рыжеватые, правда, не такие огненные, как у десятника Велимудра – поспокойнее, да. Семья Путятиных считалась на селе не то чтобы совсем уж бедной, но к бедноте клонилась, скатывалась, особенно после мора… ну, тогда многие обеднели, вот сейчас только и поднялись, во многом благодаря нововведениям господина сотника и его непрестанной заботе.
Так что, когда Путяту, после многочисленных просьб родни, взяли в Младшую стражу, это был праздник! Парень впервые сытно поел и быстро ко всему приспособился. Сам он был немногословен, красивые фразы говорить не умел, да и писать-то научился так себе – с ошибками. Зато из арбалета бил славно! И с рогатиной управлялся – любо-дорого посмотреть.
– Здесь и спрячемся, – кивнув на заросли краснотала, оглянулась Войша.
Путята молча кивнул. Эту странную девушку он побаивался
Тем не менее косые взгляды на Войшу бросали… Что же касаемо родственников, то те малость подуспокоились. Девка в поход военный отправилась… Сгинет – так с глаз долой, из сердца вон, а ну как не сгинет, а с добычей хорошей вернется? Вот тогда-то ее и замуж, тем более сотник намекнул на некоего весьма перспективного десятника… Чем не жених? Сегодня – десятник, завтра полусотник, а там, глядишь, и до воеводы дорастет! Если в бою на чужбине не сгинет…
Нарвав травы, Добровоя с Путятою устроились в кустах вполне себе уютно. Главное, что отсюда хорошо просматривались и подходы к каменной бабе, и примятая широкой колеею трава – степная дорога. Это ведь только кажется, что степь – сама по себе степь, без конца и без края. На самом-то деле в ней и дороги, и тракты, и тропинки охотничьи – все есть.
– Вот смотри, Путята, – с дороги могут сюда свернуть. Какой-нибудь всадник. Вынырнет из травы…
– А мы заметим?
– Ну, ясен пень! – девушка рассмеялась. – На то мы тут и поставлены… О! Слышишь?
– Что, скачут уже? – встревоженно встрепенулся отрок.
– Да нет. Просто… пеночка у дороги поет… Ну слышишь же? Фью-фью…
Парнишка прислушался:
– Ага…
– Значит, там нет никого. Все спокойно… А вон, чуть левей – малиновка… И вот это – чвык-чвык – зяблик!
– Ну ты это… – Путята просто не смог выразить словами все свое восхищение. Сам-то он так хорошо разных птах божьих не знал. Мало кого распознавал, разве что сороку, ворону, утку… ну, кукушку еще – ее любой узнает.
– Вообще-то я тоже раньше птиц не особо знала, – чуть помолчав, призналась девчонка. – Меня Горислава, подружка, научила, а ее – муж, варяг Рогволд.
– Это та Горислава, что на усадьбе Брячиславы-вдовы жила? Горька?.. – Путята округлил глаза.
– Горька, – согласно кивнула Войша. – А ты ее знал, что ли?
– Я-то знал… Вот она меня – вряд ли. Слишком мелок был… – парнишка неожиданно улыбнулся. – Помню, как за ней Велька… десятник Велимудр… в кусточках подглядывал. А она ему – лошадиной бабкой. Зуб выбила, ага!
– Так ты сам это видел?
– Не-а. Большие ребята рассказывали. У нас там, на выселках, рядом с Васильковым, кумовья жили. До мора еще.
– Ой! Кречет кричит! – насторожась, Добровоя посмотрела в небо… – Что-то не видать. Может, там, дальше… О! Вот опять… Слышишь?
– Ага…
– И пеночка запела… Странно…
– А вот и утки! – усмехнулся парень.
– Утки? Ага-а…
Кусты рядом зашевелились…
Разведчики переглянулись и дружно вытащили ножи.
– Царьград! – глухо вымолвили из зарослей.