Полшага до неба
Шрифт:
— Я не хочу создавать тебе неприятностей, — сказала она и покраснела.
Захотелось ее рассмешить. Или напугать. Или…
— Пойдем подремлем? Если будут с тобой проблемы — обещаю тебя съесть.
Сероглазая чуть улыбнулась. Миновало…
Забралась под крыло, свернулась калачиком — настолько естественно, будто всю жизнь провела в пещере с драконом.
— Маард, — позвала девушка негромко.
— А?
— Расскажи мне о себе. Хоть немного.
Он растерялся. Ну что ей сказать? Ведь нечего же особо… Все осталось в прошлом.
— Это скучно, Тиль. У меня нет ничего в настоящем.
— Зато честно. Ты обо мне все знаешь…
— Не все, — перебил он, стараясь увести ее в сторону от просьбы. — Потом девушки
— Чем ты занимаешься помимо дракона? — не унималась рыжая.
— Ем и сплю, — поспешно ответил Маард. — А у тебя любопытство наследственное или вирусное?
Тильда слегка надулась и засопела.
— Ну, как хочешь. Буду считать тебя секретным агентом. Вроде человека-невидимки.
«Такой и есть», — невесело усмехнулся Маард.
Дракон шумно зевнул, поерзал, прижавшись боком к прохладной каменной стене.
— Эй! Выронишь! — заверещала «принцесса».
— Так, я кого-то обещал съесть, если начнутся проблемы, — напомнил Маард. — Не шуми. Дай зверю поспать и спи сама.
Тильда что-то недовольно пробурчала, повозилась и вскоре уснула. Маард отключил визор и задумчиво уставился на темную пластиковую панель перед глазами.
Странно это — прожить тридцать с лишним лет так, чтобы нечего было рассказать о себе рыжей девчонке. Потому что либо не поверит, либо испугается. Можно, конечно, сочинить, но… Маард хоть и был драконом, но сказочником, увы, не был.
16
Тяжелый даже на вид комочек биоплоти, похожий на большого шмеля, неуклюже метался по боксу. Завис в самом центре, потом ушел в полупике, но тут же изобразил что-то похожее на петлю Нестерова — и вновь завис под потолком.
Тонкая струйка пота защекотала висок. Лоб ломило от боли. Сосредоточиться, ощутить этот непослушный комок частью себя, увидеть мир его глазами… Иногда это получалось. Все чаще, но… День за днем, часы тренировок. Каждый день — практически одно и то же. Тупая рутина убивала. Маарду захотелось схватить противное «насекомое» и разнести о белую стену испытательного бокса. Будто услышав мысли оператора, «шмель» с дикой скоростью метнулся вбок. На миг Маард увидел все глазами изделия — надвигающаяся с бешеной скоростью твердь стены, анализаторы послушно выдали состав — каучук, красители, еще какие-то полимеры… Не сметь разбить «шмеля», даже если захочешь — за модель отвечаешь головой. Успел отвести в сторону. Заложил резкий вираж, от которого болью сдавило виски. Увидел странное, похожее на зубоврачебное кресло, в котором, судорожно сжав подлокотники, полулежала затянутая в белое фигура с черным шлемом на голове. «Шмель» замер в нескольких метрах от нее. Жаль, что «забрало» шлема непрозрачно снаружи: заглянуть самому себе в глаза — это было бы интересно.
Теперь все гораздо проще. Принцип управления стал понятен на практике. Больше не требовались усилия — Маард сам стал шмелем. Это было увлекательно и крайне необычно. Он всегда любил скорость и теперь полностью мог погрузиться в это ощущение, тем более изделие с точностью передавало оператору все то, что «чувствовало» само, благо практически наполовину состояло из разного рода датчиков, замеряющих все те параметры, из которых в итоге и складывалось это великолепное чувство полета и скорости. Плюс полное представление о расстоянии до «цели», параметры окружающей среды и сверхчеткая картинка. Собственно от усовершенствованного разведывательного зонда именно это и требовалось.
«Какое там полетное задание?» — припомнил Маард.
Все было просто. Замерить параметры окружающей среды. Сфотографировать лист, прикрепленный за спинкой ложемента. Вернуть изделие в гнездо. Что ж…
По большой дуге «облетев» ложемент, Маард в очередной раз усмехнулся. Ассоциации — въедливое дело. Как при первом знакомстве показался операторский ложемент пародией на кресло дантиста, так и не избавиться. Хоть и знал, что это чудо механики
15
Израильским танк.
Картинка была прилеплена серым куском скотча. Очередная красотка из мужского журнала. Лишенное даже подобия индивидуальности тело. Лицо, похожее больше на фоторобот. Силикон, натертая маслом кожа, неестественный загар, туфли на шпильке. Похоже, технический персонал изнывает от скуки, раз у них стоит на такое. Ни ума, ни фантазии. Равнодушно «щелкнул» глянцевую красотку и по дуге отправил шмеля к гнезду. Успел ощутить сигнал опасности столкновения, который подал шмель, и тут же погасил скорость. Разъемы приняли тельце изделия в свои объятия. Щелчок. И перед глазами вновь белый бокс. Все.
Как всегда. Часы мучений — ради нескольких секунд триумфа от полного слияния. Попробовать ощутить изделие — это так сложно… почти так же, как ощутить себя в другом, не знакомом тебе теле или самому стать чем-то иным. Зато потом все происходит быстро и удачно. Может, и не ошиблись те умники, что возились с ним первую неделю на базе проекта. Не зря были долгие часы тестирований, обследований, проб… наверное, не зря.
Маард снял шлем. Привычным уже движением отстегнул разъемы, держащие соп-сьют — комбинезон, позволяющий синхронизировать оператора с объектом управления. Эта шкурка имела у местных какое-то романтическое название, но для Маарда комбез с первого дня стал зваться уасах. [16] Наворотов в нем было столько, что подобное даже летчикам не снилось.
16
Понт (ивр.).
Маард резко встал. Как всегда после тренировки тело ощущалось невесомым, особенно легкой казалась голова. Еще бы — три часа в шлеме. Маард глянул на браслет на запястье. До обеда еще полчаса. Не спеша прошел к раздевалке. Освободился от соп-сьюта. Тело было прохладным и легким, будто не три часа напряжения были позади, а душ и сеанс массажа. После уасаха собственная одежда казалась несвежей.
Прошел к выходу. Нашел взглядом камеру над дверью, помахал рукой. Дверь отъехала в сторону, а плечо зачесалось. Интересно, байка это или всерьез? Парни из внутренней охраны заливали, что в каждого вшит микрочип. И что в закрытых секторах он проверяет своего хозяина на подлинность. А в особых, мол, способен даже убить. Маард этим сказкам не особо верил, но плечо почему-то чесалось — именно на пунктах контроля, там, куда доступ был ограничен уровнем допуска. Черт его знает. Ему много уколов кололи, крови на анализы выкачали с пол-литра точно. Кто знает, может быть и… Отмахнулся от идиотских мыслей. Коридор встретил его пустотой и тишиной. То ли он первым выполнил задание, то ли последним.
— А я думала, я первая… — устало сказали за спиной.
Грета была лучшей из них, но… Похоже, в этот раз он ее опередил — повод для гордости.
— Сегодня я, — он улыбнулся.
Один за другим в коридор выходили операторы. Как в шутку их звали на базе, «апостолы» — ибо двенадцать человек. Все как на подбор — молодые, здоровые, крепкие парни и девчонки. Позже выяснилось, их набирали чуть ли не со всего мира. Жаль, русским был лишь один Маард — и то как-то относительно. Хотя вопрос, что такое «русский» и чем он отличается от европейца, так и остался открытым. Когда-то Маард горячо доказывал, что русский — это тот, кто после двух литров водки не умирает на месте. Но его друг Хацацит развеял это заблуждение.