Польский детектив
Шрифт:
Неваровный делал вид, что не обращает на нее ни малейшего внимания. Он спокойно сел за стол, вынул из портфеля бланк протокола обыска и не спеша заполнил его, потом прочел вслух и обратился к доктору:
— Все правильно? Если да, прошу подписать.
Воркуцкий молча поставил свою подпись.
— А теперь вы, панна Воркуцкая. Можете даже добавить свои замечания в протокол.
— Я не хочу ничего ни добавлять, ни вообще подписывать.
— Хорошо. Отметим: подозреваемая Янина Воркуцкая отказалась подписать протокол. До выяснения дела вы
— Пан майор… — умоляющим тоном начал доктор.
— А я отсюда не тронусь, и ничего вы мне не сделаете.
— Не вынуждайте меня применять силу.
— Вы только посмотрите, какой он грозный, этот майорчик!
Неваровный потерял терпение.
— Михаляк, — приказал он сержанту, который в полном остолбенении наблюдал эту картину, — наденьте наручники.
— Попробуй только подойти ко мне, скотина, я тебе глаза выцарапаю!
Сержант вопросительно глянул на майора.
Неваровный быстрым движением схватил девушку за руки.
Щелкнули наручники. Майор заставил Воркуцкую встать с тахты.
— Мне очень жаль, пан доктор, — сказал он. — Но иначе мы поступить не могли. Вы сами все видели и слышали.
— Какой из тебя отец, какой из тебя мужчина?! Ты позволяешь этим скотам…
— О боже, боже! — Воркуцкий упал в кресло и закрыл лицо руками.
— Она в наркотическом трансе, — отметил Неваровный. — Пока мы задержали ее на сорок восемь часов по обвинению в распространении наркотиков, краже и подделке рецептов.
— Я, как отец, не буду ее обвинять, — сказал Воркуцкий.
— Если бы она из вашего бумажника вытащила тысячу злотых или даже больше, вмешательство милиции могло бы последовать только в результате жалобы пострадавшего члена семьи. Здесь же речь идет не только о краже, но и о подделке рецептов.
— Ужас! Янка, моя дочь, арестована!..
— Пока только задержана. Принесите для нее в отделение туалетные принадлежности и еду. Идем.
На этот раз Янка Воркуцкая без сопротивления направилась в сторону двери.
После всех событий этого дня майор почувствовал усталость. Он не пошел в «Марысеньку», хотя и знал, что большинство завсегдатаев втайне будут рады тем неприятностям, что постигли «этого надутого Воркуцкого». Но майор также понимал, что он нарушил некое табу. Тесный круг избранного общества Подлешной никогда не простит того, что человек, принятый в него, позволил себе подобную выходку, вместо того, чтобы потихоньку замять дело.
Офицер милиции мог быть доволен, так как быстро отрезал молодым наркоманам доступ к наркотикам, хотя в глубине души он считал, что достигнутый успех весьма сомнителен.
11
Кто любит молоко?
С утра в милицейском отделении началось необычайное движение. Сюда, под самыми различными предлогами, шли люди. И каждый, понизив голос до шепота, задавал милиционерам один и тот же вопрос:
— Правда, что дочку доктора Воркуцкого посадили? А за что?
Но милиция предпочитала не удовлетворять их любопытства.
Звонили и из лицея. Директриса просила освободить свою ученицу, а школа, мол, сама примет соответствующие меры. Майор вежливо, но решительно отказал, сухим тоном добавив, что речь идет не о нарушении школьной дисциплины и дело, в принципе, превосходит компетенцию руководства лицея.
В полдень в Подлешной появился известный варшавский адвокат Мечислав Рушиньский, старый приятель Воркуцкого.
— Я приехал в связи с делом девочки, — сказал Рушиньский коменданту, войдя в его кабинет. — Имею полномочия от ее отца. Не знаю, достаточно ли точно он рассказал мне обо всем. Что это за история? Могли бы вы точно изложить суть обвинения?
Майор рассказал адвокату о группе молодых наркоманов и о результатах обыска в доме врача. Показал протокол.
— Да тут целая аптека! — Адвокат схватился за голову. — Я давно знаю эту девочку, мне известно, что она со странностями. Единственная дочь, ей никогда и ничего не запрещали. Но я не думал, что дойдет до этого. Между нами говоря, даже хорошо, что Янка получила подобный урок. Официально же, как представитель интересов семьи задержанной, я прибыл, чтобы как-то повлиять на ход дела в интересах моей подзащитной. Прежде всего, я хочу поставить вопрос об изменении меры пресечения. У нее же экзамены на носу…
— Именно поэтому мы были вынуждены задержать Воркуцкую и пресечь распространение наркотиков.
— От имени семьи я заверяю вас, пан майор, что отныне Янка не переступит порог ни одной аптеки. Сразу же после освобождения ее осмотрит врач и, если понадобится, отправит ее на лечение…
— Пан адвокат, вы прекрасно знаете, что в этом деле не мое слово является решающим. Воркуцкая совершила два серьезных преступления: подделывала рецепты и распространяла наркотики.
— Не совсем согласен с вами. Это были не наркотики, а лекарства.
— Мне хорошо известны недостатки польского законодательства по части борьбы с наркотиками. Возможно, суд отклонит обвинение. Остается деяние, абсолютно подсудное: подделка рецептов. Кроме того, пан адвокат, ваше вмешательство преждевременно. Вчера девушка находилась в состоянии эйфории, вызванном наркотиками, и ее нельзя было допросить. Вы, очевидно, знаете, как она вела себя дома по отношению к представителям власти и собственному отцу. Сегодня я допрошу панну Воркуцкую и направлю по инстанции материалы дела. Там решат, как поступить с задержанной.
— Материалы вы отправите в уездную комендатуру в Рушкове?
— Нет. В связи с недавним убийством на территории Подлетной — вы наверняка об этом слыхали — я направлен сюда варшавским управлением милиции и подчиняюсь непосредственно ему. Туда и будут направлены материалы.
— Понимаю. Главное ваше задание — поимка убийц Квасковяка. Я как-то говорил об этом с Воркуцким. Мне кажется, следствие не может пока похвастаться крупными успехами.
— Зато попутно мы раскрыли другое дело.