Польский пароль
Шрифт:
— Я-то за свои держусь, слава богу. А вот вы чего делать будете: они ведь в обход вам идут. Мне отсюда видно.
— Ладно, — сказал Вахромеев. — Насчет танков понял. Сколько их?
Савушкин повернулся к связисту и автоматчикам, стоявшим у окна: сколько там, сосчитали? Так как ответили по-разному (то ли сорок, то ли тридцать пять), то старшина уверенно округлил:
— Около пятидесяти!
— Принято. Теперь доложи свою обстановку.
— У меня в норме, — сказал Савушкин. Назвал потери, упомянул про подбитую, брошенную по дороге пушку, похвалил. своих ребят, приданных
— Ну-ну, — кашлянула трубка. — «Ерема хвалился, да в берлогу провалился». Слыхал? И вообще, гляди не прокисни в своей кадушке. Готовься к новой прогулке, понял? Задачу я тебе поставлю позднее.
Савушкин, конечно, смекнул, что предстоит новый бросок. Стало быть, наступление наращивается. И правильно, если начали, надо и кончать, надо полностью брать этот самый «фестунг Тарнополь». Вот только как брать без танков? Вчера ни одного ни в батальоне, ни в полку не имелось, а как же сегодня? Ведь за танком или самоходкой на улицах воевать-то куда веселее, чем по-пехотному: вперед грудью, «бронированной» солдатским ватником. Немцы вон соображают, что к чему: танки погнали.
— А «коробочки» будут?
— Не обещаю. А вот борща горяченького а тебе сейчас подброшу, это точно. Встречайте ребят минут через десять.
— И на том спасибо, — кисло усмехнулся Савушкин.
Вместе с телефонистом старшина спустился с чердака, прошелся по этажам, расставляя солдат по окнам с учетом обзора секторов стрельбы — на случай возможной атаки немцев. Велел пособирать по комнатам вороха канцелярской бумаги да выбросить ее к чертовой матери в окна, не то начнется бой — вся вспыхнет, пламенем-пожаром пойдет.
Первый этаж Савушкин сам для себя определил главным в смысле обороны. Ну и при наступлении тоже здесь предстоит накапливаться, отсюда и бросок начинать — не прыгать же со вторых этажей! Петеэровцы со своими «оглоблями» заняли два окна по правой стороне— с видом на боковую улицу, а сержант Бойко, парень богатырского сложения, установил сорокапятку в окне слева (сумели-таки ребята протащить пушку через разломанные двери!).
Большинство солдат, что находились в комнате, спали приткнувшись к стенам: артиллеристы — прямо подле пушечных станин, петеэровцы — у своих ружей, а минеры, те дрыхли, подложив под головы коробки противотанковых мин («Во дают! — изумился Савушкин. — Надо будет приказать им, чтоб выбросили отсюда свои «погремушки», хотя бы в подвал, что ли. А то, не дай бог, сдетонируют от случайной гранаты или мины — весь дом разнесет…»).
Сержант Бойко вытягивал из вещмешка сухой паек, аккуратно раскладывал на подоконнике сало, рыбные консервы, помятую буханку хлеба. Подкинул на ладони ядреную головку чеснока, похвалился:
— Ось дывиться, старшина, якый добрый часник! Мов басурманська дуля. Це мэни вчора одна бабуся позычила, подарувала. Сидайтэ рядом, куштуйтэ.
— Успеется, — отмахнулся Савушкин. — Ты вот что, репа пареная, давай-ка эвакуируйся от окошка. А не то схватишь от немцев настоящую «басурманскую дулю». Вон на дворе-то совсем светло стало.
— Цэ вирно! — согласился артиллерист, сноровисто смел с подоконника съестные припасы прямо на пол, на плащ-палатку, и тут же захрустел, заработал мощными челюстями.
— Ты бы чеснок для борща приберег, — посоветовал старшина. — Сейчас должны нам сюда бачок с борщом доставить, в счет завтрака и обеда. Так что повремени.
— А ничого! — усмехнулся сержант. — Хай нэсуть. Я и борща зьим, и перловку, колы буде, и цей шмалец, и сгущенку. Було б шо исты!
Позвонили из батальона: к ним вышли двое из хозвзвода. Пусть встречает Савушкин, если понадобится, пусть прикроет огнем — мало ли что бывает…
Он разбудил двух автоматчиков, послал их через двор — навстречу, а сам с сержантом Бойко пристроился у крайнего окна: оба стали так, чтобы хорошо просматривалась улица.
Вскоре появились посыльные с борщом — держали за ручки большой алюминиевый бидон, в какие на фермах обычно сливают надоенное молоко. Шли, прижимаясь к стенам домов, почему-то по противоположной стороне улицы и теперь оказались прямо напротив окна. «Вот балбесы! — ругнул их Савушкин. — Надо было раньше, еще вначале, перейти улицу, там безопаснее. А здесь же открывается впереди площадь, а за ней — уже фрицы. Не дай бог, увидят — сразу шуганут из миномета!» Он помахал из окна солдатам: дескать, вернитесь чуток назад, там переходите.
Не заметили… Огляделись и рысью кинулись через улицу. И тут — Савушкин матюкнулся, в сердцах бросил шапку оземь! — гулко застучала длинная пулеметная очередь; один из солдат выпрямился, замертво рухнул, другой, припадая к булыжнику, торопливо пополз назад. А пулемет все бил и бил по бидону, остервенело решетил его, пока на земле не осталась огромная черная лужа, затушеванная легким паром.
Старшина и сержант отшатнулись от окна, оторопело глядели друг на друга и оба ни черта не понимали: пулемет бил из дома Савушкина! Из этой проклятой кирпичной кадушки, на этажах которой они за ночь потеряли семь человек убитыми! И выходит, не дочистили до конца змеиное гнездо…
Пулемет бил из подвала — это было совершенно ясно. Как корил, нещадно материл себя Савушкин за то, что доверился ночью этим лопоухим щупакам-саперам: мы-де проверили, там котельная, там железная дверь намертво, там никого нет, Вот тебе и «никого нет»… Очевидно, самое-то жало «змеиного дома» — в подвале. Бетонные стены и перекрытия, бронированная дверь — чем не дот?
— Ось же поилы борща… 3 перцем, — грустно протянул Бойко. — А шо, старшина, мабуть, вытянем мою гарматку во двор да влупим пару снарядив по цей двери? Бронебойными.
— Много чести гадам! — сказал Савушкин. Он подошел к спавшим саперам, дернул за ногу старшего — тот никак не мог проснуться. Тогда сгреб обоих за воротники шинелей, поставил на ноги: — Ну-ка, очнитесь, архаровцы! Берите свои «пужалки» и — быстро к подвалу!
Через несколько минут сделали то, что надлежало сделать еще ночью: противотанковой миной вырвали железную подвальную дверь. Прежде чем спускаться вниз, подбросили туда еще пару лимонок Ф-1, а для гарантии — несколько автоматных очередей.