Польский пароль
Шрифт:
Ну что ж, минусы не такие уж страшные, к тому же в группе, когда плечо к плечу, многое в бога компенсируется, выравнивается. У одного — нехватка, у другого — избыток. Только помнить обо всем этом надо ему, командиру. И учитывать.
Вот сержант Анилья особняком. И сидит в сторонке в обнимку со своим «Северком» [31] . У нее один недостаток — росточком не вышла. А так прирожденный разведчик: юркая, сноровистая, молчаливая. Обладает мгновенной реакцией. В общем натуральная мышка, даже слабость имеет мышиную —
31
«Север» — армейская портативная рация.
«Рановато напружинились хлопцы… — подумал Полторанин, замечая скованные, задумчивые лица, — Вылет почти в полночь, перегорят, скиснут до времени. Растормошить бы их следует, тем более что майор Матюхин явно задерживается».
— А ну раздевайтесь! Шлемы, куртки снять, не то вконец упаритесь. Юрек, выпусти из корзины цесарку. Пускай погуляет.
По неписаной традиции десантники, улетающие во вражеский тыл, обязаны в залог своего успеха обязательно дарить экипажу самолета живую птицу: гуся, голубя, петуха или курицу. Расторопный капрал Гжельчик умудрился раздобыть длинноногую цесарку (выменял на хуторе за банку свиной тушенки).
— Драпанет, пан командир…
— А ты ее привяжи. На веревочку зафиксируй.
Юрек приготовил бечевку, открыл корзинку и радостно оповестил:
— Панове! Эта божья птаха подарила нам яичко! На счастье, панове!
Яичко было теплое, продолговатое, в серую крапинку. Все по очереди подержали его, полюбовались, и, когда оно попало к Полторанину, тот надолго задержал яйцо: вспомнил, как точно такое же, шершавое, словно обрызганное веснушками, лежало когда-то у него на ладони — из глухариного гнезда. Черемшанские пацаны-малолетки нашли за селом в пихтаче и разорили по глупости гнездо глухарки. Он тогда, помнится, хорошенько намылил им шеи за это.
— А куда теперь его?
В самом деле проблема. Взять с собой? Уж больно хрупкое, раздавить можно. Выпить сырым вряд ли найдется охотник… В конце концов, положили яйцо обратно в корзину («потом решим!»). Полторанин тут же сообразил: вот подходящий предлог, чтобы выпотрошить карманы радистки.
— Анилья, покормите птицу! Высыпайте свои семечки.
— А у меня их нет, — улыбнулась она.
— Как — нет? Не может быть. Поищите лучше.
— Я их оставила на базе. Ведь вам не нравится.
— Я этого не говорил…
— А я заметила. По глазам.
— Хм… — смутился Полторанин. — А вы, оказывается, наблюдательная. Понятливая.
— Дисциплинированная, — прищурилась она.
Ребята, конечно, уловили в разговоре оттенки, выходящие за грань командирской официальности. Братан многозначительно хмыкнул, а капрал Юрок с нарочитой сварливостью стал ругать цесарку, никак не желавшую вылезать из корзины на прогулку. «Заметила по глазам…» — недовольно повторил про себя Полторанин. Что верно, то верно: уж очень пристально она его иной раз разглядывает. Впрочем, что в этом плохого? Стало быть, интересуется. Ничего плохого нет…
А «жертвенная» цесарка тем временем закатила истерику. Напуганная аэродромным шумом, хлопала крыльями, зло щелкала клювом, оглашенно кричала и, наконец, улучив момент, вырвалась из рук капрала.
— Догнать! — испуганно закричал Полторанин.
Ловили цесарку долго. Она шмыгала по ближним кустам, потом нырнула в густую траву. Пришлось брать ее в оцепление, снова гнать к стоянке. Запыхавшиеся, взмокшие от беготни, не заметили, как у ближнего транспортного самолета Ли-2 затормозил штабной «виллис».
Майор Матюхин доклада Полторанина слушать не стал, сердито буркнул:
— Что тут за ералаш творится? Построить группу!
Припадая на ногу, майор прошелся вдоль строя, раздраженно откашлялся.
— Значит, так вы настраиваетесь перед боевым заданием?! В пятнашки решили порезвиться? Игривый народ, как я погляжу… Откуда взялась курица? Я тебя спрашиваю, Полторанин!
— Это цесарка, товарищ майор.
— Ну все равно. Откуда, зачем?
— Понимаете, примета такая существует… Положено птицу дарить летчикам. На удачу. Ну а также провожающим. Мы вам тоже подарок приготовили. Так сказать, от души.
— Мне? — удивился майор. — Какой?
— Диетический, товарищ майор. Чтобы вам про нас икалось, хорошо вспоминалось. Вот, совсем свеженькое, еще теплое! — Полторанин торжественно вручил майору яйцо, которое загодя забрал из корзины. — На здоровьице вам!
Матюхин принял яйцо на ладонь, потом исподлобья оглядел насмешливые лица десантников, не выдержал и сам рассмеялся:
— Спасибо, шельмецы! Ни пуха вам, ни пера.
— К черту! — гаркнул за всех Полторанин.
Майор передал подарок шоферу-солдату, потом вернулся к строю и подал. Полторанину твердый пакет под сургучными печатями:
— Открывай и читай боевое задание! Карты и документы берешь с собой. В случае опасности подлежат уничтожению. Посветить фонариком?
Текст был коротким и по смыслу ничего нового для Полторанина не представлял: задание он уяснил для себя еще в первую встречу с майором Матюхиным. Вот кое-что из цифровых данных привлекло его внимание, он даже не сдержал возгласа удивления.
— Что-нибудь непонятно? — обеспокоился Матюхин.
— Все понятно, товарищ майор. Это так… старое вспомнилось.
И еще как вспомнилось! Да и не могло не вспомниться, ведь в координатах объекта — этого немецко-фашистского «Хайделагера» — опять значилась та же самая пятидесятая параллель! 50° северной широты — точно, как в аптеке на весах. Именно по этой «линии войны и жизни» он начинал свой путь от самой Черемши. Она же через три года привела его в Харьков и вот теперь, продолжаясь строго на запад, выводила на объект, расположенный глубоко в тылу врага…
Случайность? Может быть… Но за этой странной случайностью зашифрована была не только его судьба, но и судьбы многих и многих людей, с которыми сводили его фронтовые дороги. Вот как сейчас. Уралец Сарбеев, испанка Анилья, поляк Гжельчик, харьковчанин Братан — все они вышли с ним на единую параллель ради общего святого дела.