Полтавская битва: 300 лет славы
Шрифт:
19 ноября 1709 года 10000 шведских солдат при 40 орудиях с королем Карлом XII во главе встали против русских войск – 21 батальон пехоты и 47 эскадронов кавалерии были готовы к атаке.
Карл XII лично провел рекогносцировку и решил направить свой удар на фланги русской армии – наиболее сильно был укреплен центр, а король хотел прижать русских к Нарве и сбросить в реку Нарову, через который был сделан только один мост. Карл XII не обратил внимания, что именно там стояли преображенцы и семеновцы. Шведы атаковали по всему фронту. Историк В. Панов писал о Нарвском сражении:
“В 13 часов 19 ноября
Погода благоприятствовала шведам: сильный ветер с густым снегом бил в глаза русским, которые успели стать в ружье, но валы были заметны только редкой цепью стрелков.
Через полчаса после первого выстрела шведы ворвались в укрепления. Войска Трубецкого были опрокинуты атакой. Почти вся артиллерия была тотчас захвачена неприятелем. Ошеломленные солдаты с криком “Немцы нам изменили!” бросились к палатке главнокомандующего Де-Кроа. Де-Кроа и все командиры – иностранцы поспешили сдаться шведам.
Шведы овладели Герменсбергом, центром и ключом русской позиции, и стали теснить оба крыла русской армии. Опрокинутые войска Трубецкого в беспорядке бросились к мосту через Нарву и обломили его: единственный путь к отступлению оказался уничтоженным.
Расстроенные войска стали выстраиваться против Преображенского и Семеновского полков, стоявших на правом фланге. Эти полки заняли “вагенбург”, расположенный у моста, и отбили все атаки Реншильда. Карл, приказав Веллингу отделить несколько батальонов в подкрепление Реншильду, двинулся и сам с отборными войсками. Карл лично водил в атаку войска, но бывшие “потешные” не уступили ни шагу шведам – “ободренные присутствием государя, шведы несколько раз бросались в атаку, но тщетно; оградив себя повозками артиллерийского парка, русские были непоколебимы и отразили все усилия неприятеля.”
С наступлением ночи битва прекратилась. На левом фланге А. Вейде также остановил Веллинга. Преображенский и Семеновский полки изменили ход битвы.
К концу боя с русской гвардией “ шведы были в страхе и смятении и не могли дать отпора”. Участник битвы шведский граф и королевский камергер писал: “Если бы русский генерал, имевший до 6 тысяч под ружьем, решился на нас ударить, мы были бы разбиты непременно: мы были крайне утомлены, не имея ни пищи, ни покоя несколько дней. При том же наши солдаты так упились вином, которое нашли в русском лагере, что невозможно было немногим оставшимся у нас офицерам привести их в порядок.”
В шведских войсках начался хаос. Русские войска, оставшиеся без высшего командования, также находились в беспорядке. Однако ни один русский полк не сдал оружия. Русская армия потеряла всю артиллерию и была разрезана надвое. О положении шведов оставшимся русским генералам толком ничего было неизвестно. Я. Долгоруков и И. Бутурлин приняли решение о капитуляции, как и генерал А. Вейде.
Карл XII, зная состояние своей армии, согласился на условия русских – свободное отступление русской армии с оружием и знаменами через мост у острова Кампергольм.
Утром 20 ноября Преображенский и Семеновский полки со знаменами и оружием покинули шведский берег Наровы. Остальных шведы, в нарушение договора, разоружили. Карл, потерявший в этом сражении честь, о которой, впрочем, он имел очень смутное понятие, пленил и много лет удерживал
Шведы получили 150 пушек и обоз. Их потери составили около 2000 убитыми и ранеными. Русская армия потеряла 6000 воинов, еще 6000 солдат погибли в зимней дороге к Новгороду – туда вернулись 25000 русских воинов.
21 ноября Карл XII вступил в Нарву и присвоил ее коменданту звание генерал-майора. Через 15 дней король увел свою армию к Дерпту. Шведы не пошли в глубь России добивать армию Петра – их попросту могли добить там самих. Шведская армия находилась на краю гибели – не было одежды, обуви, амуниции, денег. Карла XII спасли русские – к шведском лагерю со стороны Ладожского озера спокойно причалили более ста русских барж с продовольствием и порохом – мореходы не знали о поражении под Нарвой и везли продукты для армии Петра, уже откатывавшейся к Новгороду. Этого хватило, только чтобы унести ноги в Прибалтику – округа была полностью разорена, в шведской армии свирепствовали тиф и дизентерия.
19 декабря 1700 года король Карл XII прибыл в замок Лайузе. Шведская армия расположилась в одном из самых богатых лифляндских уездов – Тартумаа. В России, по мысли Карла, еще долго не могли оправиться от его “блестящей” победы над русскими. В тылу шведов стояла прекрасно подготовленная и боеспособная саксонская армия. Зима ушла на формирование “общественного мнения Европы.”
О Карле XII заговорили в Европе. В его честь писали стихи, выбивали хвалебные медали, за которые платили неизвестные. Много карикатур “посвятили царю Петру.” Русские послы доносили Петру Первому о затруднительном внешнеполитическом положении России. А. Матвеев писал из Гааги: “Жить мне здесь теперь очень трудно: любовь их только на комплиментах ко мне, а на деле очень холодны. Обращаюсь между ними как отчужденный, а от нарекания их всегдашнего нестерпимого снедаюсь горестию.”
М. Голицын доносил из Вены: “Главный министр, граф Кауниц и говорить со мной не хочет, да и на других нельзя полагаться: они только смеются над нами. Всякими способами надобно добиваться получить над неприятелем победу. Хотя вечный мир учиним, а вечный стыд чем загладить. Непременно нужна нашему государству хотя малая виктория, которого бы имя его по прежнему по всей Европе славилось. А теперь войскам нашим и управлению войсковому только смеются.”
Турция начала требовать возврата Азова и уничтожения русского флота в Азовском море.
А.Н. Толстой писал: “В Европе посмеялись и скоро забыли о царе варваров, едва было не напугавшем прибалтийские народы, – как призраки, рассеялись его вшивые рати. Карл, отбросивший их после Нарвы назад, в дикую Московию, где им и надлежало вечно прозябать в исконном невежестве, – король Карл ненадолго сделался героем Европейских столиц.”
В России был выпущен специальный документ для создания благоприятного имиджа России в глазах европейского сообщества. В манифесте говорилось: “Для безопасности наших рубежей от всех неприятельских нападений извне стали мы войсковое состояние, ярко единая из наибольших подпор всех государств и правительств, в государстве нашем учредили и трудимся таким образом, дабы наше войско во всех потребных воинских действиях было искусно сочинено и порядочное обучение проведено и пристойному управлению учреждено быть могло.”