Полтавское сражение. И грянул бой
Шрифт:
Утешением являлось то, что и в шведской армии дела обстояли не лучшим образом. За штурмы приходилось платить большой кровью, осадные работы, особенно рытье апрошей и ведение подкопов, велись кое-как, поскольку меткой стрельбой осажденные выбили у шведов почти всех инженерных и саперных офицеров, обязанности которых пришлось взять на себя обычным пехотным и кавалерийским командирам. Окрестное население, не обращая внимания на обращения Мазепы, относилось к завоевателям крайне враждебно, особенно после случая, когда двух из четырех местных жителей, обвиненных в попытке сжечь избу с заночевавшими в ней шведами, король Карл приказал бросить в огонь живыми, а двум другим отрезать
Неудивительно, что шведская армия испытывала крайнюю нужду в съестных припасах, в том числе хлебе. Перестала выручать даже конина, которой было в изобилии, поскольку каждые два кирасира имели третью лошадь для перевозки снаряжения и пожитков — из-за наступившей сильной жары мясо тухло в считанные часы. Ситуация с продовольствием обострилась до того, что голодные солдаты хором кричали офицерам: «Хлеба или смерти!» Ощущался недостаток пороха и боевых припасов, в последнее время шведские солдаты были вынуждены подбирать русские пули, чтобы заряжать ими свои мушкеты.
Испытываемые неприятельской армией трудности привели к дезертирству, особенно среди наемников. 21 апреля к русским перебежали три капитана и 38 солдат из отряда волохов, после чего такие случаи стали регулярными. Король Карл не рискнул применить к отряду меры наказания, а лично прибыл в него и обратился к солдатам с просьбой продолжить службу, пообещав выполнить все их требования, даже выдать жалованье за год вперед. Перебегали не только волохи, поляки, саксонцы, пруссаки, но и те, кто прежде верно служил королю во многих кампаниях, — так, 4 мая к графу Шереметеву явился дезертир-француз в чине ротмистра. Начали роптать и занятые вместе со шведами на осадных работах запорожцы, заявив, что копание в земле не рыцарское занятие.
Критическое положение Полтавы требовало принятия срочных решительных мер, и на военном совете 12 мая было решено прорвать блокаду города и установить его непосредственную связь с русской армией. Согласно принятому плану, не ввязываясь в генеральное сражение, по противнику наносился ряд ударов. Меншиков, переправившись через Ворсклу выше Полтавы, наступал с севера, генерал Ренне атаковал со стороны села Петровка, дивизия генерала Репнина вступала в бой в районе болот у переправы, генерал Генскин с семью драгунскими полками получил приказ овладеть южнее Полтавы местечком Старые Санжары, освободив находившихся там русских пленных. Одновременно казаки гетмана Скоропадского должны были напасть на деревню Жуки у шведского лагеря, а полковник Келин — произвести значительными силами вылазку из крепости.
Однако погода помешала осуществлению этого плана — хлынувший проливной дождь настолько поднял уровень воды в Ворскле и болотах, что русские попросту не смогли действовать на ряде направлений. Успеха достигли только гетман Скоропадский, сильным ударом захвативший село Жуки, и генерал Генскин, отбивший у шведов Старые Санжары и освободивший около тысячи русских пленных. Однако этот частный успех нисколько не повлиял на общее положение дел.
На военном совете 15 июня было принято решение еще раз попытаться разорвать блокаду Полтавы без генерального сражения, и на следующий день войска приступили к сооружению через водные преграды новых переправ, прикрывая их укреплениями. Но вышедшая из берегов Ворскла и разлившиеся болота крайне затрудняли работы, к тому же шведы напротив переправ начали спешно возводить редуты. Это заставило русское командование отказаться от своего намерения, и созванный вечером 16 июня Генеральный Совет, признав как должное, что освободить Полтаву от осады без генерального сражения невозможно, единогласно принял решение «перейти за реку (под Петровским мостом) и, с помосшию божиею, иметь над неприятелем счастия».
Форсирование Ворсклы русская армия начала 19 июня, завершив его на следующий день. Первыми на правом берегу реки оказались конные полки генерала Ренне, за ними — пехотная дивизия генерала Алларта. Переправе пытался помешать фельдмаршал Реншильд, но предпринятое казаками Скоропадского движение к шведскому лагерю со стороны села Жуки заставило его отвести свои войска назад. Захватив село Семеновка, солдаты Ренне немедленно начали строить возле него укрепления, за которыми прибывавшие с левого берега Ворсклы полки разбивали лагерь.
Считая позицию у Семеновки слишком открытой и уязвимой для обходного маневра противника, Петр решил произвести личную рекогносцировку местности, надеясь отыскать участок наподобие того, на котором было выиграно сражение у деревни Лесная. Ему повезло — у села Яковцы он нашел то, что хотел — широкое поле, справа от которого начинался густой Будищанский лес, слева — Яковецкий. Стороной, противоположной Полтаве и шведскому лагерю под ней, поле подходило к Ворскле и обрывалось в нее крутым берегом, в этом месте Петр приказал наводить мосты.
Новый лагерь, обнесенный земляным валом с площадками для орудий — ретраншемент, был устроен недалеко от села Яковцы на пологой возвышенности, которую можно было атаковать только с одного направления — с прохода между Яковецким и Будищанским лесами. На этом участке поля шириной в полторы версты Петр распорядился построить шесть редутов, расположив их на расстоянии мушкетного выстрела друг от друга — они должны были ослабить наступательный порыв шведов. Позже Петр велел перпендикулярно к этой линии редутов возвести еще четыре — им надлежало рассечь боевые порядки атакующего противника надвое и заставить его оказаться под огнем с фронта и одного из флангов.
Не сумев сорвать переправу русской армии на свой берег Ворсклы и помешать ей укрепиться на нем, шведы поняли, что теперь противник имеет возможность атаковать их всеми силами и навязать генеральное сражение. Опасаясь иметь во время него в своем тылу полтавский гарнизон, который мог оказать поддержку своей армии, шведы предприняли 21 и 22 июня ожесточенные штурмы крепости. Предчувствуя подобное развитие событий, полковник Келин приказал утром 21 июня выстроить перед Спасской церковью русский гарнизон и казаков Левенца, которые дали клятву умереть, но не отступить из города. И когда во время штурма 22 июня шведам ценой огромных потерь удалось достичь вершины крепостного вала, после кровопролитного рукопашного боя они были сброшены вниз.
Петр тоже понимал, что накануне генерального сражения король Карл постарается обезопасить свой тыл и покончить с Полтавой, и отправил Келину в полом ядре приказ: «Ныне инако вам повелеваем, что вы еще держались до половины июля и далее, понеже мы надежду отселя, с помощью божиею, имеем вас выручить, о чем паки подтверждаем: держитесь, как возможно, и нам давайте знать о себе».
Будучи реалистом, Петр сознавал, что для удержания крепости его повелений мало, поэтому, не исключая и нежелательного для себя хода событий, отправил Келину и другое письмо. В нем он приказывал в случае, если русской армии не удастся пробиться в город, вывести из Полтавы мирное население, город сжечь, орудия взорвать или утопить. А с остатками гарнизона и казаками пробиваться к главным силам. В конце письма уточнялось, что приказ подлежит исполнению только после возможного отступления русской армии от Полтавы, то есть после ее поражения в генеральном сражении.