Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»
Шрифт:
– Моя, - то ли заявил, то ли спросил.
– Твоя, - подтвердила и застонала, отдаваясь во власть супруга, который так долго этого ждал.
Оказывается, и я ждала. Мечтала отдаться ему, слиться телами, изведать удовольствие единения с мужчиной – того самого, когда двое становятся единым целым, танцуя древний танец. Старые, как мир, движения. Стоны, шлепки плоти, сдобренные острыми вскриками. Желание, бурлящее в венах, обрамленное рваным дыханием.
Это лишь приправа к любви, сводящая с ума, дополнение к тому чувству, что растет и крепнет в душе, подчиняя сердца своему ритму. Это так просто и так глубоко, всеобъемлюще,
И как хорошо, что нам это даровано, как хорошо!..
Мы уснули, крепко обнявшись и наконец-то став настоящей семьей. Но судьба дала нам лишь краткую передышку. Вот уж воистину, чем тише жизнь сегодня, тем ярче полыхнет завтра.
– Алина, вставай! – посреди ночи затряс меня за плечо Рэйчэр.
– Ночь ведь, - пробурчала сонно, - все завтра, неугомонный, - и перевернулась на другой бок.
– Вставай, быстрее! – не унимался он.
В коридоре глухо затопали чьи-то ноги. Женский визг на улице прорезал воздух и стих, оборвался на самой высокой ноте. Что происходит?
Распахнула глаза и уставилась на встревоженного мужа.
– Что стряслось?
– Наводнение, аленький, - ответил, зажигая свечи. – Река взбунтовалась.
О Господи! Я соскочила с кровати и метнулась к окну. Отдернула занавесь и замерла, не в силах даже дышать.
Ветер стих. Облачность рассеялась. Оба исчезли в никуда, будто ушли отдыхать, сделав свое подлое дело. На темно-синее небо осколком отрезанного ногтя выкатился месяц. А под ним…
Черные волны тяжело колыхались над тем, что еще несколько часов назад было городом. Моим любимым Лаверном! Острые шпили, флюгеры и верхушки крыш высоких домов торчали из воды и будто недоумевали, как такое могло получиться. Везде сидели люди, плача и с ужасом взирая на хлам, который своенравные волны швыряли из стороны в сторону. Стоило попасть туда, как тут же ударит, покорежит и утащит под воду – чтобы выпустить наружу уже безжизненное тело.
Где-то плыли целые крыши, сорванные с домов, будто шапка. С них потихоньку соскальзывала черепица, тут же уходящая на дно. Но хуже всего было то, что взбесившаяся река, ворвавшись в город, принесла с собой и сотни тяжелых, мощных бревен. Видимо, торговцы сплавляли по ней лес, но из-за непогоды были вынуждены прибить товар к берегу и скрепить веревками, которые не выдержали, когда стихия разбушевалась.
На скорости ворвавшись в Лаверн, бревна протаранили дома, лавки, улицы. Их разбросало всюду. Стволы торчали из окон, чердаков и балконов, застряв там. Казалось, что дом решил выкурить сигару. Плавали везде, будто огромные корабли, разгоняя мусор в разные стороны. Но это было не самым страшным их действием. Хуже всего, что они мешали лодкам, срочно спущенным на воду для спасения выживших, продвигаться по поверхности, и без того захламленной всем на свете.
Мы все оказались пойманы в ловушку беды. Было даже слышно как громко, с противным чавканьем закрылся капкан.
И что теперь делать?..
Глава 49 Последствия
Нам повезло. Если бы не тот белобрысый надменный лорд-подлец, заявивший
Все это промелькнуло в голове в мгновение ока, пока одевались и искали своих. Убедившись, что все в порядке, дружно выдохнули и тут же ощутили, как души скрутило ужасом – а как же остальные?
Мои братья. Да, мы в ссоре, но да и Бог с этим сейчас, не время вспоминать былые проблемы. Лишь бы живы и здоровы остались, а потом пусть дальше пестуют свои обиды на непутевую сестру. А Джанет? А епископ Палау? А та же Селена, успела ли наша пройдоха уехать из города до наводнения? Пусть она подлая щучка, никто не спорит, но все же сестра моего супруга и мать, хоть и никудышная, драконенка Дэса.
Да и вообще, как там все остальные, кому повезло куда меньше, чем нам?
– Алина, есть лодки, - сообщил Рэйчэр, переговоривший с хозяином таверны. – Нам отдают одну. Будем свозить сюда тех, кого сможем спасти.
– Я с тобой, - сжала чемоданчик матери, который заблаговременно прихватила с собой.
– Уже понял, - улыбнулся, поцеловал меня и взял за руку. – Рози, подготовьте тут все с Томом. Одеяло, горячее питье, постели, сколько сможете. Дэсмонд, помогай им, слушайся во всем. Из гостиницы ни ногой! Понял мен?
– Да, дядя.
Мы вышли из таверны, спустили на воду лодку и отчалили. Все происходящее казалось сном. Тягостным кошмаром, когда понимаешь, что это не взаправду, и надо только проснуться, чтобы все стало по-прежнему. Но проснуться не удавалось.
Осторожно раздвигая носом хлам, наша плавунья медленно продвигалась вперед. Пахло тиной, рыбой и отчаянием. Мимо с важным видом проплыло необхватное бревно, а следом тонкие стволы, напоминающие рыб-прилипал, следующих за акулой. Мы с Рэйчэром проводили его глазами, молча – словно если бы оно услышало нас, то могло бы наброситься.
А вот и первая крыша. Плача и благодаря, в лодку перебралась семья с целым выводком дрожащих детишек, один меньше другого. Закутавшись в одеяло, все замерли, будто воробышки, застывшие в мороз на ветках. Молчание разбавлялось лишь шлепками весел о воду и стуком багра о двери, бревна и непонятный мусор, который мой дракон отталкивал в стороны, чтобы проплыть.
Когда муж замер, я проследила за его взглядом и увидела тела, медленно уносимые водой прочь. На них, как и на всем кругом, жались друг к другу крысы, им ведь тоже хотелось жить. Нервно сглотнула и отвела взгляд, зацепилась им за ближайшую крышу, с которой нам махали руками. Погибших уже не спасти. Надо думать о живых.
Не знаю, сколько «ходок» мы сделали, сбилась со счета на третьем десятке. Остановились лишь когда вовсю припекало солнце, безжалостно высвечивающее разруху. Встретив еще несколько лодок, мы узнали, что дальше выживших нет, там низина и ни одно здание не смогло предоставить свою крышу как убежище, все покрыла вода. Поэтому вернулись в гостиницу, где ярко горел огонь, пахло едой и можно было хоть немного передохнуть.
Находчивые Мэри и Герберт собрали вокруг себя малышню и некоторых взрослых и устроили концерт. Фальшивили безбожно, но на сердце потеплело. Да и улыбки на личиках благодарных слушателей радовали.