Шрифт:
Первый вечер
В двадцать первом веке не верят ни во что: ни в Бога, ни в черта, ни в любовь, ни в науку, опровергнувшую всё это в веке двадцатом, ни в честность, ни в верность, ни в совесть. Иногда верят в себя, но умудряются обмануться и в подобных «религиозных» убеждениях. И уж во что не верят точно, так это в сказки. Я тоже не верила. Пока не встретила своего принца. Ну как принца… вообще-то он псих, убийца и социопат без белого коня и с гемофобией, но героем моего романа стал безоговорочно. Бывает иногда и вот так: встречаешь парня, а он киллер, но такой милый, что хоть трава не расти. И когда ты готова ради него собственное сердце из груди вырвать, ему приходится бежать из
Должна заметить, что тки я покрывало, как она, целыми днями, я бы с ума сошла, это точно. Поэтому употребила время более плодотворно, закончила школу, поступила в универ, а по ночам, так как расплетать было нечего, висела в скайпе со своим принцем. Да, вот так технологии смягчают мучения от расставаний и уничтожают романтику тоски по кому-то. Но глупец тот, кто подумает, что пялиться на экран на любимого человека и не иметь возможности его потрогать — легко. Видит око, да зуб неймёт — чертово чистилище, товарищи! Но я продержалась, вопреки всему. Дождалась, не забыла, не изменила и не изменилась. Почти.
— Вы уверены, что хотите постричься? — спросила меня парикмахер, разглядывая мои отросшие до лопаток волосы, убеждаясь, что решение моё серьёзное.
— Совершенно. Вот по сюда, — указала я нижнюю границу, обрисовывая мальчишескую стрижку, с которой ходила два года назад. — И обесцветить ещё на тон.
Мне хотелось принять именно тот облик, при котором мы с Химчаном познакомились, чтобы стереть все эти дни, вставшие между нами, будто их и не было. Девушка без энтузиазма принялась выполнять желание клиентки, клацая ножницами. Я погрузилась в поверхностную отключку, пока меня прихорашивали. Стоило лишь подумать о том, что завтра я буду в Нью-Йорке, рядом с ним, как меня нещадно трясло и колошматило, как пулемёт при стрельбе. Два с лишним года! Охватить разумом все эти часы, недели и месяцы без него, так дурно становится! Вчера вечером, договариваясь с Химом о том, что он меня встретит в аэропорту — с моим ногоблудием, несовместимым с ориентированием на местности, одну в незнакомом городе меня оставлять нельзя, — я с трудом сидела перед веб-камерой, то и дело вскакивая и кружась по комнате.
— Шилла, у меня в глазах сейчас начнет рябить, — сдержанно отпил он чай из синей кружки с толстыми стенками и поставил её обратно, по правую руку. За ним виднелась бессменная съемная комната, в которой он жил с тех пор, как вынужденно покинул Южную Корею.
— Приготовься, я не скоро ещё успокоюсь и по прилёте тоже буду носиться вокруг тебя, как угорелая, — плюхнулась я на крутящийся стул обратно и тоже ухватилась за чашку. Чаепитие он-лайн, вместе. Только так, при возможности.
— Может, мне стоит снять квартиру побольше? А то тут ты разнесешь всё. — Обитель была тесновата, что есть то есть. Рядом с ноутбуком, невидимая мне, над столом нависала книжная полка. В одном заднем углу, за спиной Химчана, стоял холодильник, в другом платяной шкаф. Над холодильником висел телевизор, между ним и шкафом окно с грязно-серыми жалюзи на нем, потому что шторы бы ещё сократили пространство, между окном и столом с ноутом всегда тщательно застланная кровать. Вне поля зрения смотрящего через око вебки дверь в санузел. И часто промелькивающая собака, порой прерывающая наши диалоги призывом на прогулку. У дальней левой стенки стол с микроволновкой и электрическим чайником. Нора холостяка-отшельника со скверным и нелюдимым характером, но вечно прибранная до последней пылинки. О да, там будет очень тесно, только и тереться друг о друга.
— Нет-нет, площади на две живые души достаточно, — махнула я рукой. — А ты возьмешь отпуск на ближайшие дни?
Он вроде бы работал теперь в компьютерной организации, где занимался и программированием, и ремонтом техники с тонкими механизмами, от наручных часов до компьютеров новейших разработок. С трудом себе представляла простого трудягу Химчана, но сомневаться в этом пока не приходилось. Он сказал, что завязал и больше никогда убивать людей не станет. Что ж, так даже лучше. Мне за него спокойнее. Безопасный род деятельности и мирный образ жизни — что ещё нужно для счастья?
— Я взял на послезавтра выходной, зачем отпуск? — Вновь подскочив, я силой толчка бедром случайно откатила кресло в сторону и повалилась спиной на кровать в позе распятой на кресте.
— Трахаться, трахаться, трахаться… — неистово пробормотала я, втянув полные легкие воздуха и зажмурившись от рисуемых воображением картин.
— Шилла… — Я приподняла голову и увидела, что Химчан приложил ладонь к лицу, покачивая им. Я, конечно же, не была так помешана на одном только грядущем совокуплении, но о своей любви ему я и так говорила постоянно, не стесняясь и не уставая, так что сейчас можно было упомянуть и низменное.
— Что?! — поднялась я и вернулась к экрану. — А ты что, не хочешь?! Ты что, мне там изменял и у тебя был секс?!
— Да, причем с двумя, — распрямился он, серьёзно посмотрев на меня через океан, десятки стран и тысячи километров. Он показал левую руку. — Вот с этой, — опустив её, он продемонстрировал правую, — и вот с этой.
— А, ну с этими можно, — убежденно кивнула я. — И всё-таки я на тебя накинусь, когда приземлюсь. Готовься.
— Не надо угроз, — нахмурился Химчан. — А то я разнервничаюсь, и у меня не встанет.
— На меня? — огорченно распахнула я рот.
— От волнения. Такое бывает у мужчин, знаешь, когда они первый раз с какой-либо девушкой.
— Я постараюсь унять свои порывы, — заковывая рвение в кандалы, вздохнула я. Почему только мы не переспали хоть раз тут, когда имели столько возможностей! Судьба жестока. А теперь такое ощущение, что я вновь девственница. И это с моим-то прежним родом занятий.
— У тебя на это два дня. — Он скупо улыбнулся. Как обычно. Хотя у него хорошее настроение. Я входила в малюсенький круг людей, которые понимали, с какой ноги встал Химчан, несмотря на его поведение, не всегда соответствующее внутреннему состоянию. — А мне пора на работу. До встречи, Шилла!
Я открыла глаза в салоне красоты, лишенная груза волос длиной в четверть метра. Расплатившись, я прижала к боку сумочку с билетами на самолет и документами из университета, готовыми для перевода в какой-нибудь штатовский вуз, где я хотела бы продолжать учиться на лингвиста.
До встречи, Химчан. Реальной, ощутимой, осязаемой встречи. И это уже завтра.
Дэниэл подвез меня до Инчеона, выгрузив чемоданы из багажника. Я ещё в машине вставила в уши плеер, где вовсю орал альбом Sunrise Avenue, чьи песни теперь дословно понимала. Как же хорошо учить иностранный язык! Увидев, что мой попечитель шевелит губами, я опомнилась и выдернула пробки-колонки из ушей.
— Прости, что?
— Я говорю, надеюсь, что в самолете ты не заблудишься? — усмехнулся он, памятуя о том, как дважды приходилось разыскивать меня по районам, пока я не выучила путь из дома в университет. Даже спрашивая прохожих, я умудрялась сворачивать не туда и впадать в ступор. В результате он установил спутниковый контроль на мой мобильный и даже когда Дэн или Херин отправляли меня в магазин за чем-нибудь, то звонили и инструктировали «налево», «направо», превратив это в несерьёзный семейный прикол.