Полтора метра счастья

Чеснокова Юлия Олеговна

Мы полежали немного молча, но я, как обычно, испортила тишину первой:

— А у тебя были какие-нибудь фильмы, которые на тебя вот так повлияли как-то?

— «Профессионал»*? — хохотнул Хим. — Саундтрек там был отличный.

— Слушай, а почему это я никогда не просила тебя научить меня стрелять?** Мне тоже есть, кому отомстить, кого я терпеть не могу. Вот хотя бы ту же мачеху.

— У тебя для этого всегда есть я, зачем марать свои руки? — потрепал меня Хим по волосам. — Но вот с мачехой, согласен, провал, в Корею я вернуться затрудняюсь…

— Забудь, — махнула я рукой, показывая, что пошутила. А то кто знает моего чересчур серьёзного мужа, ещё возьмёт на заметку и реализует план по убийству жены моего покойного отца. —

Лучше вернёмся к саундтрекам. В «Красотке» он тоже стал легендарным. Под него офигенно заниматься сексом, — ляпнула я, и тут же поняла, что с Химом-то мы ещё под Roxette не жарились, а, значит, это было только с Джело. Я посмотрела в его глаза и увидела, что он подумал о том же самом. Неприятная неловкость, я ждала, что он расстроится или скажет что-то, хотя нет, это не в духе Хима, он скорее наоборот замолчит и не будет ничего говорить, но он, помолчав совсем недолго и не оторвав от меня взгляда, сказал:

— Так что же мы теряем время? Заряжай хитяру, — медленно заставил себя улыбнуться он, и я, оттаяв, отмерев, чмокнув его в щёку, соскользнула на пол, поднеслась к его ноутбуку, быстро нашла нужную песню, врубила её по возможности не слишком громко (чтобы не вызвать недовольство соседок) и, раздеваясь на ходу к кровати, достигла объятий Хима почти голая. И уже под одеялом, возле себя, он избавил меня от последней одежды.

В трудные для Химчана годы, когда он отходил от своей неразделённой любви, от собственноручного убийства отца, и многих других неприглядных вещей в его жизни, я служила ему позитивом, поддержкой и источником радости. Потом, когда я узнала, что бесплодна, мы поменялись ролями, и из депрессии меня вытаскивал он, уже способный на то, чтобы защищаться от проблем самостоятельно, и даже защищать от них меня. Теперь, по прошествии стольких месяцев, мы оба повзрослели, со многим смирились, ко многому стали относиться философски, и уже не замыкались внутри себя от каких-то скверных моментов. Мы не обижались друг на друга, если случайно задевали болезненные темы, и даже, как в этот раз, могли закрыть глаза на прошлое, давая понять другому, что оно уже не имеет значения и власти над нашим настоящим. Мы становились мудрее, и я, слыша от Джейды рассказы о каких-нибудь мелких семейных ссорах с Санха, слушая от Элис жалобы на не удававшуюся личную жизнь, иногда с благодарностью судьбе воспринимала свой опыт, то, что у меня есть время выслушивать чьи-то жалобы, помогать кому-то, выручать кого-то, сидеть с чьими-то детьми. Если бы у меня были свои, разве могла бы я облегчать жизнь других? Определённо, если долго рассматривать какую-то драматичную ситуацию с разных сторон, найдётся тот ракурс, с которого эта драма окажется вполне себе приемлемой, и даже необходимой.

Примечания:

* «Профессионал» — он же «Леон», в американском прокате он называется именно «Профессионал»

** В фильме «Леон» главный убийца — киллер, осиротевшая девочка-соседка просит его научить её ремеслу наёмного убийцы

Весна

Херин с Сандрой провели почти месяц в детской больнице Бостона, где нефрологическое отделение считалось одним из лучших в Штатах. Ничего серьёзного, к счастью, не случилось на этот раз, и тревожных причин для их отправки туда не было, Дэн с Джереми устроили их туда ради профилактики, как в санаторий, под присмотр специалистов и, вроде бы, малышка немного окрепла. Из побочных эффектов выявилась лишь тоска по жене и дочери у главы семьи Бан, который не знал, чем себя занять, загружаясь работой и походами в спортзал, куда и моего Хима за собой цеплял. Но здоровье Сандры было важнее, чем его вынужденное одиночество, которое он терпеть не мог, и с регулярными разлуками приходилось мириться.

Теперь они вернулись, освобождая меня, Хима и Дэна от необходимости сидеть с Бомми, хотя необходимость эта была для всех нас приятная, и мне с ней расставаться не хотелось. Иногда

нам удавалось погулять втроём: я, Хим и Бомми, и в такие замечательные минуты я позволяла себе представлять, что это моя дочка, и мы — родители. Катая девчонку на закорках, водя по зоопаркам и фотографируя её на пони, я скорее отдыхала, чем чувствовала, что меня нагрузили присмотром за кем-то. Хим испытывал то же самое, да, он не хотел детей, и я убедилась в этом в череде дней, но Бомми была всеобщей любимицей, до того этот ребёнок умел обаять и захватить внимание окружающих, превращающихся в благодарную публику, да и, плюс ко всему, не причинять никаких хлопот.

Сегодня же мы с крестницей сидели на полу, на тонкой подстилке вроде коврика для йоги (а может это он и был, Херин старалась заниматься собой и своей фигурой, но только так, чтобы при этом не отлучаться из дома, иногда я диву давалась, когда она всё успевает, и красивой быть, и умной, и хорошей домохозяйкой, я и без каких-либо забот кроме как о самой себе по выходным максимум умываюсь, и напоминаю всклокоченного домовёнка), и рисовали, кто во что горазд, причем по талантам получалось примерно одинаково — кривизна и невнятность рисунков наших соперничала между собой. Херин сидела неподалёку, кормя младшую дочь грудью.

— До скольких ты её собираешься кормить сама? — поинтересовалась я.

— Врачи говорят, что материнское молоко укрепляет иммунитет. Пока Сандра не встанет на ноги — буду кормить. А она пока только сидит уверенно. — Погладив дочку по головке, Херин ей улыбнулась, хотя та засыпала в процессе кормления.

— А грудь от этого больше не становится? — совершенно не компетентная во всех этих делах, вечно задавала я вопросы, зная, что из личного опыта ответы на них не получу.

— Немного… но я не думаю, что Дэниэл сильно расстроится, — покосилась она на меня с намёком. Я хихикнула, кивнув согласно. Редкий мужик откажется от женской груди побольше. Вот у меня небольшая. Интересно, Химчану бы хотелось, чтобы у меня размер прибавился?

— Шилла, раскази сказку, — попросила меня Бомми, не отвлекаясь от штриховки абстрактных геометрических фигур.

— О-ой, я плохой рассказчик, ты же знаешь, — извинилась я перед ней, — да и знаю всего одну — про Золушку, но ты её от меня слышала сто раз.

— Папа знает интересные сказки, — вздохнула Бомми, поняв, что её желание не исполнится.

— Да, папа у нас отменный сказочник, — засмеялась Херин, — уж этого у него не отнять.

— Он опять куда-то уехал?

— Да нет, вроде бы ушёл в спортзал, — пожала плечами Херин, и многозначительно добавила, сдунув упавшую на лицо прядь: — Вроде бы. А Хим дома?

— Нет, у него выходные завтра и послезавтра, а у меня сегодня и завтра. Совпал только один день, вот я и намылилась навестить всех, чтобы не скучать. Отсюда поеду к Джейде и Санха.

— Как у них дела?

— Хорошо, они наконец-то дали сыну имя, аллилуйя! Разродились, спустя восемь месяцев.

— И как назвали?

— Тэй. Санха сказал, в честь какого-то героя.

— Что ж, если мальчик пойдёт по стопам наших мужчин, он тоже имеет возможность стать героем, — заметила Рин.

— И я буду героем! — подняла голову Бомми, держа в руке карандаш, как вымпел. Меня развеселил её вид, в котором она явно представляла себя кем-то из папиных историй.

— Ты уже маленькая героиня, Бомми, — потрепала я её по волосам. — Какие подвиги ты хочешь совершать?

— Подвиги? — не сразу вспомнила она значение слова, которое наверняка слышала во время чтений перед сном. Видела я одну из книжек. О золотом воинстве. Девочка тряхнула головой и встала, направившись к игрушкам. — Буду стелять!

— О нет, — прикрыла глаза Рин, видя, как старшая дочь вытягивает пластиковый пистолетик. — А то нам в семье мало продырявленных.

— Стелять! — повторила Бомми и, забегав по залу, воображала какие-то мишени, метилась в них, имитировала звуки пальбы, пряталась за диван и выскакивала из-за него.