Полуденные врата
Шрифт:
– …просто хотела уйти…
– …он пробирался прямо в мой мозг…
– …хотела немного проветриться…
– …я не думал…
– …запомнила дорогу, но та изменилась. Изменилась…
– …чувствовал, что вынудил тебя…
– …я тебя искала…
– …я тебя искал…
– …время шло, и я подумала…
– …проклятый я идиот…
– …простишь меня?
– …а ты простишь?
– Нет, меня, меня!
– …и меня тоже!
Мы стояли, прижимаясь друг к другу, пока где-то далеко, может быть на расстоянии в шестнадцать лет от нас, в темноте не обрушилось огромное количестве ржавчины и доспехов. Хорошо, что было темно, в темноте маски не нужны, все кошки
К Джеки к первой вернулась её обычная практичность.
– Лучше нам убраться отсюда, – пробормотала она.
Я огляделся в тревоге. Представление продолжалось, но такие представления часто длятся всю ночь.
– Верно, – выдохнул я, – по-моему… нам сюда…
Все ещё дрожа и прижимаясь друг к другу, мы заковыляли через маленький парк. Я мучительно соображал, где деревья погуще, где улица, по которой я пришел, и с беспокойством понимал, что не уверен, та ли это улица. Тени снова сгустились вокруг нас, и оркестр остался далеко позади. Ночь была тихая, такая тихая, что в густом воздухе шелест наших шагов казался оглушительным. Вдруг у нас из-под ног что-то вспорхнуло и, резко прокаркав, захлопало крыльями. Какая-то птица, но нервы у нас были так напряжены, что мы приняли её чуть ли не за кобру. Мы ещё теснее обнялись, чувствуя, что оба дрожим, начали шептать нежные слова и обмениваться поцелуями.
Испуг, однако, быстро прошел, но мы продолжали ласкать друг друга, пока ощущения, в которых невозможно ошибиться, не заставили нас осознать, что именно мы делаем.
– О господи! – воскликнула Джеки, у неё перехватило дыхание, но она не остановилась. Мои руки уже забрались под её измятую кофту, я провел пальцами по её ребрам, животу и стал красться выше, пока у меня в ладонях не оказались её груди. Джеки запустила руки за пояс моих брюк.
– Нельзя! – сказал я, придя в ужас. – Я хочу сказать… не здесь… может быть…
– Так и перестань сам, – пробормотала она. – Ну не надо…
Я перестал. А она с такой силой прижалась ко мне, что выбора у меня не осталось.
– Прекрати! – прохрипел я.
Джеки слегка отодвинулась, но не отпустила меня.
– Мне надо на что-то опереться! – пробормотала она. – Я не могу стоять.
Мои руки скользнули вниз, чтобы поддержать её, и застыли на её ягодицах. И что в этом было плохого? В конце концов, мы же не подростки, мы можем просто немного задержаться и всё-таки успеть на корабль. Но мешали её джинсы, пояс был слишком тугой. Я расстегнул его; почувствовал, как она, переминаясь с ноги на ногу, прижалась головой к моей груди, губы полуоткрылись, я ощутил её горячее дыхание. Под нажимом молния подалась, её джинсы опустились на щиколотки, теперь на ней оставались только трусики из прочного хлопка, и я заскользил по ним пальцами. Почувствовав теплоту и запах её тела, я опустил руки ниже и нащупал напрягшиеся мышцы. А руки все скользили и скользили, пока не наткнулись на первые нежные волоски. Джеки вскрикнула, как-то осела, словно ноги отказывались её держать; но если она лишилась сил, то как же её руки оставались у меня в брюках? И куда, черт побери, подевался мой меч, ведь если всё это будет продолжаться, мы упадем прямо на него…
Это продолжалось, но мы не упали, скорее Джеки просто потянула меня за собой. И мягкая, покрытая листвой трава оказалась удивительно теплой, когда мы, запутавшись в почти совсем сброшенной одежде, опустились на нее, продолжая сжимать друг друга в тесных объятиях. Опьяняющий коктейль воспоминаний и обманчивая темнота разом смели все запреты, мы забыли об опасности, об осторожности. Мы утопили себя и наши чувства друг в друге, не замечая ничего вокруг.
– Неужели… тогда… годы назад… было так же хорошо? – задыхаясь, проговорила Джеки.
Я изогнулся, чтобы поцеловать её щиколотки, теперь уже покоившиеся у меня на плечах.
– Нет. – Только это я и смог выжать из себя. – Тогда я и не подозревал, что такое возможно… сколько же мы потеряли… – Я страстно прижался к ней, её пальцы впились мне в бедра, и темнота вдруг взорвалась ослепительным светом.
А потом мы отстранились друг от друга, отпрянули в стороны; и, конечно, больше это уже не продолжалось. Внезапно мы почувствовали опустошение, нас облепили листья, оказавшиеся в самых неподходящих местах, мы промокли, локти у меня покрылись ссадинами, во рту был неприятный вкус, и в какой-то момент острый камешек аккуратно рассек мне кожу на левом колене.
– Наверное, думаешь, что у тебя возникнут проблемы? – поежилась Джеки. – Я ведь не пользуюсь пилюлями и вообще ничего не предпринимаю…
– Да? Хм-м… Слушай…
– Не твоя вина. Не беспокойся, все обойдется. Как ты думаешь, почему я не спешила снова выйти замуж? Эта перспектива мне ничего не сулила.
– Да? – повторил я и крепко обнял её.
– Спасибо, – проговорила она. – Но я не очень сокрушалась по этому поводу. Не очень.
Усталость навалилась на нас, и несколько минут мы просидели молча. Слабо мерцая сквозь листву, луна придавала нашей коже нездоровый блеск.
Прижимавшийся ко мне бок Джеки стал совсем холодным.
– Не так уж и тепло, – опять поежилась она.
– Да… Похоже, ветер переменился. – Я вдруг поперхнулся.
Ветер! И луна! Значит, тучи рассеивались. Если приближается рассвет…
– Боже! Нам же надо возвращаться на корабль!
Джеки ахнула, попыталась подняться, но запуталась в джинсах, все ещё болтавшихся на одной ноге, и упала на меня. Со мной случилось то же самое, так что получилась настоящая куча-мала.
– Прямо как дураки подростки, – проворчал я, нащупывая свой пояс; мне не хотелось натягивать одежду, кожа казалась грязной, словно пол в нью-йоркском такси. – Совсем спятили…
– Господи! Набросились… друг на друга, как бездомные кошки! И… и… черт побери, как противно во рту… в зубах волосы застряли…
– И у меня!
Мы замерли. Оба. Внезапно растерялись, и я почувствовал, как Джеки, словно пробуя, можно ли, дотронулась до моей руки. Я промолчал, потянулся к ней и снова крепко обнял её.
– Глупо, конечно, – проговорила Джеки, оглядываясь. – Что если бы он вернулся, этот старик, и нашел бы нас…
– Он был бы сражен. Но он не вернулся. И знаешь, здесь, на Спирали, чувства, как и многое другое, – могущественная штука, если, конечно, они достаточно сильны. Так, во всяком случае, мне говорили. Любовь сама по себе может стать надежной защитой.
– Любовь?
Я не сразу ответил, шаря вокруг в надежде найти меч. Хотел было прицепить его к брючному ремню, но одумался и сжал в руке.
– Нам лучше свернуть вон туда. Видишь эти крыши? Похоже, что туда.
– Выходит, ты пришел сюда другой дорогой.
Я взглянул на нее, но её лицо оставалось непроницаемым.
– Слушай, ты идешь или не идешь?
Раздался короткий смешок.
– Сейчас. Так ты говоришь, это любовь. Только Бог знает какая, Стив. Ладно, пошли.
Я взял её за руку, и мы двинулись вперед, размахивая руками, как когда-то, когда были студентами. Только вел ли я себя тогда так? Я ведь остерегался подобного мальчишества, очень пекся о том, чтобы ничем не запятнать образ невозмутимого человека, – вот педант несчастный!