Полудницы
Шрифт:
– Замолчи. Мне нужно подумать. Чёрт! Откуда ты вообще взял картошку и этот старый мешок? У меня дома пусто.
– Собрал на обратном пути. Вы несли Гошу через поле и были слишком встревожены. Я заглянул в ведро и забрал то, что вы выкопали. А мешок лежал у вас в тумбочке. Вот увидите, моя картошка ещё спасёт чью-нибудь жизнь. У вас аптечка и вода, у меня – ужин.
– Надеюсь, до ужина не дойдёт, – буркнул Илий.
– Мой тренер по ориентированию учил, что с собой всегда должна быть какая-нибудь еда. Ещё он говорил, что
Доктор уже не слушал парня. Он рассчитывал время. С момента похищения они потратили около двадцати минут: вернулись домой, оставили Гошу, собрались в дорогу. Илий зарядил оружие, а также предупредил обо всём Елену и службу спасения.
Всё не так уж плохо: не пришлось искать транспорт, и было с кем оставить сына. Дорога до трассы займёт около десяти минут. Полуднице, чтобы пересечь плато, понадобится куда больше времени. Если она не свернула назад или не направилась в сторону холмов, где из-за камней и обвалов невозможно пройти, то всё не так уж и плохо. Хуже, если у полудницы нет никакой цели. Но если цели нет, зачем тогда так спешить?
Дэн на мгновение замолчал и тут же услышал хриплый голос доктора:
– Я не высажу тебя. Пока. Может быть, своей болтовнёй ты усыпишь полудницу…
Глава 12. Скорая помощь
Гульшан ехала за рулём старенькой «лады» по петляющей между холмами дороге и напряжённо думала о том, что рассказал ей Азим.
Староста Мирного тоже молчал, изучая глазами окрестности.
Он пришёл сегодня к ней на порог около двенадцати и настойчиво просил отвезти его обратно в посёлок. Зная, как вежлив и воспитан Азим, Гульшан удивилась его нетерпеливости.
Однако она потребовала объяснений. Уже неделю девушка пыталась уйти в отпуск и хотя бы ненадолго забыть о своей должности главврача местной больницы. Пожары и несчастные случаи больше не повторялись с такой частотой и регулярностью, и она со спокойной совестью оставила больницу под ответственность заместителя.
Впервые за пару месяцев Гульшан выспалась и спокойно позавтракала в саду. А после этого приходит Азим и требует, чтобы она немедленно ехала с ним. С какой стати?
Он уверял её, что всё объяснит по дороге и хорошо, если она возьмёт с собой несколько крепких мужчин, например санитаров.
С мужчинами в Приречье было так же худо, как с берёзами в ельнике. Уж это-то Гульшан знала хорошо, иначе она бы не завтракала одна. «Санитары слишком заняты, – сказала она. – Все на вызовах».
И тогда Азиму пришлось поведать о странных событиях, которые закончились похищением ребёнка Илия. Гульшан заметила, что Азим рассказывает всё это с виноватым видом, как будто заранее знает, что она не воспримет его слова всерьёз.
– Откуда вы узнали о похищении?
– Позвонил внук.
– Разве подросток не мог этого выдумать?
Староста нахмурился.
– Мы видели их. Так близко, как я сейчас вижу вас. Хоть парень порой и несёт околесицу, я ему верю.
Гульшан тяжело вздохнула. Окинула грустным взглядом недопитый кофе, любимую беседку, увитую плющом. Не говоря ни слова, приступила к сборам. Азим удивлённо примолк – не ожидал такого быстрого отклика. Девушка надела на плечи рюкзак, небрежным движением убрала в хвост волнистые волосы.
– Не смотрите так. Во-первых, вы тоже пришли мне на помощь, когда я просила. Во-вторых, я хорошо различаю людей прямых и честных.
Старик расплылся в улыбке.
«В третьих, – подумала Гульшан, но вслух не произнесла, – Я уже однажды встретилась со светящимся силуэтом. Много лет назад. Но об этом я не готова рассказывать даже вам, милый добрый Азим. Слишком больная тема».
Парящий в небе солнечный круг светил сквозь лёгкую дымку. Привычная зелень холмов местами начала выгорать. Уже виднелись сухие проплешины на склонах.
Гульшан не помнила на своём веку такого жаркого лета. Ей нравился климат Адыгеи: с вершин часто дул прохладный ветерок, так что иногда даже в июле приходилось тепло одеваться, чтобы не замёрзнуть от свежего дыхания гор.
Теперь же воздух застыл над асфальтом без движения, словно у ветров закончились силы. Открытые окна не спасали, но порой она улавливала знакомые с детства запахи.
Первые десять лет жизни она провела с родителями на Кавказе. Гульшан смутно помнила то время, но готова была поспорить, что у гор есть свой особый запах. Терпкий аромат, который источали травы и цветы на склонах, никогда не встретишь на равнине. А вода, которая родилась в горах – разве есть другая вода, которая так хорошо утоляла бы жажду?
– Спасибо, что поверили старику, – нарушил молчание Азим. Он то говорил на адыгейском, то переходил на русский. Гульшан не замечала этого: для неё оба эти языка были как родные. Мать грузинка, отец – русский, бабушка, воспитавшая её после их смерти, жила в Адыгее. Гульшан выросла, получила профессию врача и осталась там, где больше всего нужна – в больнице Приречья.
– Мы помогаем хорошему человеку, поверьте мне, – продолжал Азим. – Он ни минуты не колебался, когда мы сообщили ему о пожаре.
– В какой-то степени; он давал клятву приходить на помощь, – сказала она, сдувая прядь тёмных волос, упрямо лезущих в глаза.
Илий оставил о себе двоякое впечатление. С одной стороны, она увидела в нём профессионала. Но эта самоуверенность…
Если бы не его замечания о неустроенности больницы! Если бы он знал, с каким трудом она выколачивает средства у властей, как ей приходится унижаться, чтобы заказать обычные лекарства! Может, он и хороший человек, но слишком уж высокого мнения о себе.