Полукровка
Шрифт:
И вдруг она проснулась. Глаза открылись сами собой, потому что внутри у нее все горело огнем и желание, чтобы он проник в нее, стало неестественно нестерпимым. Назефри с шумом втянула в себя воздух, и от этого встрепенулся Камилли. Долей секунды было достаточно, чтобы понять: они оба не спят, и это происходит на самом деле.
— О, черт! — прохрипел он, и, резко дернувшись назад, вскочил с кровати и выбежал на улицу.
Она была потрясена. Он доставлял ей удовольствие в то время, как она спала, и ее тело не только приняло его ласки, но и попросило о большем.
Назефри выбралась из постели и, накинув на плечи одеяло, побежала следом за ним.
Она нашла его на берегу. Он сидел согнувшись, опустив свою голову на колени. Назефри это испугало. Он мучился, страдал, и первоисточником этой агонии была она.
Назефри бросилась к нему, протянула свои руки и обняла.
— Назефри, я так больше не могу. Всему есть свой предел, и мое самообладание, в конце концов, меня подвело. Прости меня… Я ничтожество…
Она потянулась к нему всем своим телом и впилась пересохшими от желания губами в его рот. Он не мог не ответить. Это ведь была она. Ее аромат, ее вкус, ее влага на его руке, ее тепло рядом с ним. Он набросился на нее, словно изголодавшийся в дороге путник на изысканное угощение. И перевязанная рука больше не мешала ему.
Он повалил ее на землю и лихорадочно стянул рубашку с ее плеч. Молочно-белая, нежная грудь с ярко-розовыми сосками вздымалась очень быстро. Он опустился к этой груди и накрыл ее жаром своего рта, щекоча бархатом своего языка, покусывая маленькие вершинки и втягивая их в себя. Стон. Она стонала, вцепившись руками в его волосы.
— Камилли! — прорезал его сознание голос Назефри.
Это было, словно крик о помощи, будто просьба, чтобы он остановился. И он отпрянул от нее.
— Я не девственница… — прошептала она, словно надеясь на то, что он может ее не услышать.
Но он услышал, и в его взгляде ничего не изменилось. Мускулы на его лице не дрогнули, а рука не оставила занятое ею место на ее груди.
— Мне все равно.
Он склонился к ее лицу и, едва прикоснувшись к губам, провел своим носом дорожку к ее уху.
— Ты мне нужна такой, какая ты есть.
Разве может быть все так просто? Ему все равно, потому что он готов принять ее такой, или все равно, потому что действительно все равно, кто с ним?
В этот момент его губы нашли ее рот, и влажный язык проник внутрь. Его рука скользнула под преграду ее штанов и окунулась в тепло ее плоти. Назефри застонала, приподняв свои бедра, а он оторвался от нее, рывком стянул ненавистную ткань с ее ног и сел между ними.
Она смотрела на него. Его рука вновь окунулась в бархат ее существа, и пальцы медленно заскользили по маленькому бугорку. Назефри втянула в себя воздух и дернулась, но он не остановился. Он смотрел ей прямо в глаза и не останавливался. А затем склонился и поманил ртом то место, где только что была его рука. Поцелуи, нежность его ласкового языка и теплое дыхание там, в ее центре, разорвали мир Назефри на отдельные фрагменты. Где-то далеко остались боль и страх, от того что ненавистные движения могут уничтожить ее изнутри. Сейчас она поняла, что его движения станут самыми восхитительными для нее.
Он встал на колени между ее ног, спокойно снял с себя всю одежду и, обвив руками ее талию, подтянул к себе. Она почувствовала, как его плоть готова войти в нее. Она скользила возле, словно прокладывая себе путь, и, когда ожидание стало не выносимым, плавно погрузилась в ее тело.
Крик Назефри Камилли поймал своим ртом. Она стала с ним одним целым, и теперь его тепло проникало в самую сердцевину ее существа. Он зашевелился внутри и Назефри, откинув голову назад, застонала. Камилли мог взорваться от одного этого стона, от единственного толчка ее бедер, которые она подавала вперед. И он знал, что не сможет насытиться, не сможет испить ее до конца.
Он любил ее, он хотел ее снова и снова: дома, на корабле, в поле, в ванной, на кровати, на полу, у стены, и он знал, что каждый раз это будет по-настоящему, и каждый раз будет самым лучшим.
Не покидая ее тела, он поднялся с ней, обвившей его своими бедрами, и понес вперед. Студеная озерная вода облизала его стопы. Он сделал шаг и остановился.
Назефри поняла, что происходит. Он спрашивал ее, согласна ли она войти в это озеро вместе с ним? Он понимал, что это значит, и спрашивал ее.
Она сильнее обхватила его бедра ногами и вновь двинулась ему навстречу. Из уст Камилли вырвался стон, и он повторил движение вслед за ней.
— Я люблю тебя, моя олманка, — прошептал он ей на ухо. — Разреши мне искупать тебя?
— Да, Камилли, я разрешаю!
Он с разбегу бросился в воду, и холодная вода накрыла их сплетенные тела, разлетевшись брызгами на много метров вокруг.
И когда Эста, проснувшись на рассвете, вышла на улицу по нужде, она ненароком увидела двоих обнаженных мокрых людей, занимающихся любовью на берегу озера. Едва дверь хижины успела закрыться за ее спиной, как тишину вокруг прорезал отчаянный женский крик. Эста знала, что это Камилли подарил Назефри ее самый первый в жизни оргазм.
— Что там происходит? — спросил сонный Урджин, когда Эста прильнула к его теплому телу под одеялом.
— Ничего. Просто Камилли искупал Назефри в озере…..снова…
Когда Эста и Урджин проснулись второй раз, Камилли и Назефри как обычно лежали на своей кровати в обнимку. Эста прислушалась и уловила тихий шепот: Камилли что-то бормотал на ухо Назефри, а она неестественно тихо посмеивалась. "Неужели непристойности?" — подумала про себя Эста.
— Доброе утро! — громко засмеялся Урджин.
Эста даже дернулась от неожиданности. Камилли и Назефри вообще застыли.
— Кто сегодня готовит завтрак? — спросил он.
— Мой черед, — ответила Назефри и медленно выползла из-под одеяла.
Она направилась к столу, выбрала несколько банок из провизии и начала их вскрывать. Камилли поднялся вслед за ней и стал помогать здоровой рукой.
— Провизия на исходе, — начала Назефри, — на дня два еще хватит, а там начнем голодать. Я вполне хорошо себя чувствую и думаю, что пеший поход смогу пережить.