Полукровка
Шрифт:
— Это смешно!
— Если Вы не можете ему сказать, я сделаю это сам.
— И очернишь мою семью тайным браком?
— Она права, Камилли. Слухи о беспутстве моей сестры нам сейчас ни к чему.
— Ты считаешь, что брак со мной — это "беспудство"? — обратился он к жене.
Назефри отвернулась, ничего не ответив.
— Отлично! Тогда делай, что хочешь! Когда твое мнение об этом измениться, ты знаешь, на какой планете меня найти!!! — с этими словами он вылетел из зала совещаний, где они собрались, и ушел в неизвестном направлении.
—
Назефри тихо поднялась со своего места и покинула зал вслед за мужем. Она не видела его больше в этот день. Обида затуманила разум, и это ни к чему хорошему не привело.
За все время перелета с Олмании на Доннару, Камилли настойчиво избегал любых упоминаний о его ссоре с Назефри. После прибытия на родную планету, никто из ребят не удосужился проверить электронные послания с Олмании. Все слишком были заняты дебатами с Фуиджи, и совершенно не предусмотрели тот вариант, что где-то на другом конце Вселенной могло произойти что-нибудь ужасное.
Вечером, после отбытия корабля с Эстой, Камилли и Сафелией на борту, Науб пригласил свою племянницу на приватный разговор в зал совещаний. Назефри подсознательно ожидала, что этот официальный жест добром для нее не кончится. Но она постаралась отбросить негативные мысли в сторону и явилась на встречу в назначенный час.
Науб выглядел совершенно спокойным, и в его облике ничего не предвещало беды, но когда он заговорил, она поняла: такой ледяной тон может свидетельствовать лишь об одном: дядя знает все о ее браке и не он один…
— Назефри, присядь, пожалуйста.
Девушка заняла свое место напротив Науба и, ничего не говоря, опустила голову.
— Это правда, что ты вышла замуж за доннарийца по старинному обряду без официального оглашения предстоящего брака?
— Да, дядя.
— После вашего возвращения на Олманию, вы с Камилли подписали официальное брачное свидетельство?
И тут Назефри поняла весь ужас ситуации, в которую попала. Ее сердце остановилось, и все никак не могло совершить следующий удар. То, чего она все эти годы так опасалась, случилось. По сути своей, она вступила в любовные отношения с мужчиной, который перед глазами всего остального мира, не был ее мужем.
— "Да" или "нет", Незефри. Вы подписали бумаги?
— Нет, дядя.
— По закону Олманского народа, ты совершила прелюбодеяние, вступив в отношения с мужчиной, не состоящим с тобой в официальном браке.
— Но мы поженились по обычаю!
— Это никого не интересует!!! — закричал Науб. — Ты хотя бы понимаешь, что это значит? Его здесь нет, он не может решить этот вопрос немедленно! А вся резиденция тем временем только и трещит о том, какую потаскуху вырастила императорская семья!
— Мы можем все уладить!
— А ты уверена, что он собирался что-либо подписывать? Ты, глупая девчонка! Куда смотрела твоя сестра, когда этот чужак соблазнял тебя!!!
— Эста не могла ничего сделать. Не следует ее приплетать.
— Ты что, не понимаешь, что сейчас будет? Ты в своем уме?
— Говорите, дядя, что должны сказать.
Назефри засмеялась. Громко, сильно, будто в последнем крике своей беспомощности.
— Ну, что же Вы, говорите!
— Согласно закону нашего народа и нашей семьи, ты изгоняешься из Олманской Империи без права общения со своими родственниками, кои от тебя отрекаются. С этого момента ты не можешь носить фамилию нашей семьи и упоминать в разговоре место своего происхождения. С собой ты можешь взять только деньги, завещанные тебе твоей матерью, и, корабль, который достался тебе от отца. Покинуть стены этого дома и атмосферу этой планеты ты должна в течение одного часа.
— У меня есть возможность оправдаться, составив официальное свидетельство?
— Ты уже совершила этот грех. Это подтверждение для твоего народа теперь ничего не значит. И, честно говоря, я сомневаюсь, что твой новоявленный "муж", станет что-либо подписывать, особенно после того, как от твоей репутации не осталось и следа. Новость о твоем позоре разлетится по всем Мирам. Фуиджи не позволит своему племяннику заключить союз с изгнанной девицей, тем более олманкой.
— Жестокость в нашей крови, не правда ли, дядя?
— Ты должна была знать, на что идешь, и делать все вовремя. Я Император, и как бы не любил тебя, мой долг следовать традициям своего народа. Это закон, Назефри, и перед ним — все равны.
С этими словами Науб покинул зал совещаний. Маленькие соленые капельки заструились по щекам молодой девушки. Теперь она осталась одна. Это самое страшное, что могло произойти в ее жизни, это то, чего она боялась все эти три года, и то, что в конце концов, настигло ее.
Стефан пытался заговорить с сестрой, но все то время, пока она поковала свои вещи и шла к кораблю, девушка не проронила ни слова. Он хотел узнать, куда она летит и что собирается делать, сколько денег ей завещала мать, и на сколько ей этого хватит. Назефри знала, что практически все деньги лежали на их с Зафиром совместном счету, к которому она больше не имела доступа. А тех крох, которые остались у нее, ей едва ли хватит на несколько месяцев.
Нет, Назефри не собиралась лететь на Доннару. Дядя был прав: после такого позора у нее не было шансов, а преклоняться, молить и тем самым растаптывать остатки своего достоинства, она не собиралась.
Дверь грузового отсека корабля закрылась за Назефри. За ней она оставила всю свою прошлую жизнь.
Урджин едва не выронил ложку, когда почувствовал, что с Эстой что-то не так. Она извинилась перед всеми в то утро и отказалась завтракать с семьей, оставшись в своей комнате. Урджин аккуратно встал из-за стола и уже собирался подняться к ней, чтобы выяснить, что же все-таки произошло, когда его жена, белая, словно мел, влетела в столовую.