Полукровка
Шрифт:
Через зеркало пленник с оторопью наблюдал, как знакомые уже острые когти с лёгкостью срезают ему верхнюю часть черепа, обнажая мозг. Паника полностью завладела сознанием, а из горла вырвался крик ужаса. Как же быстро он сдался и готов сделать что угодно, лишь бы прекратить жуткие мучения, но ему не позволили прошептать слова мольбы, заставляя оставаться в сознании и смотреть.
Как он не сошёл с ума за эти часы (дни?) бесконечных пыток, заканчивающихся неминуемой мучительной смертью (по крайней мере, согласно логике, именно так и должно было быть) и неизменным приходом в себя в абсолютной целости, Райс не знал. Почему Лиэри не останавливала мучения, даже когда он валялся у неё в ногах, умоляя о пощаде и обещая безропотно выполнить любой приказ,
И вдруг всё закончилось. Райс пришёл в себя в очередной раз в том самом положении, с которого началась эта кошмарная ночь — на коленях и в оковах. Тело на удивление не болело, как таковое, но вот помнило о пережитом очень ярко. Хозяйка (смысл отрицать очевидное?) приподняла голову дрожащего мужчины, вглядываясь в глаза, и довольно улыбнулась. Её слова не сразу достигли ошеломлённого разума, но, достучавшись до него, повергли в шок — иллюзия?!
— Что ж, надеюсь, демонстрации того, что с тобой произойдёт за непослушание, окажется достаточно, и не придётся прибегать к этим пыткам наяву. Да, не надо так удивляться, всё, что ты до сих пор переживал, было лишь ментальной иллюзией — я показывала, что могу сделать. И не думай, что наяву тебе будет грозить что-то одно из моего богатого арсенала, а потом смерть — я могу повторить абсолютно всё, из того, что проделывала в твоём воображении, не давая умереть и полностью восстанавливая тело. Или хочешь проверить?
Райс ожесточённо замотал головой — пусть это были воображаемые ощущения (невероятно реалистичные и убедительные!), проверять в реальности эффективность наказаний и возможности госпожи не хотелось.
— Хорошо. В таком случае, ты сейчас поклянёшься мне в верности и послушании, а я приму тебя в новую Семью — Тертуриэс.
Неизбежность. У него нет ни выбора, ни сил противиться воле новой Владычицы. Лиэри отошла в сторону, что-то помешивая в небольшом кубке и наговаривая на него, видимо, заклинание. Затем девушка сняла с шеи медальон с символом Семьи, окунула в жидкость и подошла к Райсу. Он повторил за хозяйкой слова клятвы, мимоходом отметив, что та требует только безоговорочной преданности лично Владычице, а не подчинения любым приказам любой женщины, не удивился запрету разглашать какие-либо события, происходящие внутри Семьи, или сведения, касающиеся её Владычицы, потом выпил пряную, чуть сладковатую жидкость. Но всё, конечно, не могло быть так просто.
Госпожа неожиданно сильно прижала влажный медальон к области сердца мужчины, и тот вновь ощутил боль — жгучую, словно ставили печать раскалённым металлом прямо на сердце. На какой-то момент показалось даже, что оно остановилось. Потом боль, всё так же обжигая, поползла вверх: по груди, на шею, по лицу, и угнездилась на левом виске. Вскоре всё закончилось, а в разуме лишь мелькнуло короткое удивление из-за заметного отличия от обычного ритуала. Ну да чужачка ведь.
Лиэри убрала медальон от его груди, и Райс успел заметить, как исчезают в его толще призрачные иглы, а бросив взгляд себе на кожу, увидел и кровавые следы от проколов. Но действия госпожи повергли его в короткий шок, сменившийся внезапным возбуждением: девушка пригнулась и широким мазком языка слизнула кровь с кожи! Довольно улыбнувшись, она лишь щёлкнула пальцами, а оковы раскрылись сами собой.
— Встань, мой хороший, наша ночь, как и твои обязанности, ещё не закончилась.
Райс поспешил подняться, и поразился, насколько маленькой всё же оказалась его госпожа: сейчас, находясь так близко, девушка макушкой едва достигала его ключиц, кажется, даже и не доставала немного. Но одного он искренне не понимал — как же сможет переспать с ней, что, очевидно, необходимо для завершения какой-то сделки между Владычицами, если Райс панически её сейчас боится?
Впрочем, едва пальчики госпожи легко пробежались по его обнажённой коже, все сомнения и страхи почему-то отошли на второй план, а тело охватила жаркая
Подобных этой, ночей у него ещё не случалось. И дело не в страстности гибкого тела, не в неоспоримом любовном умении госпожи. Хотя… и в них, конечно, тоже. Но Райс ещё не встречал настолько искренней в своём желании женщины, не боящейся довериться партнёру, позволить мужчине вести в извечном танце. Даже женщины Вольных Лесов предпочитали ведущую роль в сексе, пусть и старались доставить удовольствие и любовнику, в отличие от Владычиц, требовавших только своего удовлетворения, а если мужчина не успел или, наоборот, выдохся, это были только его проблемы. Лиэри не видела ничего постыдного в том, чтобы отдаваться, быть восхитительно слабой и нежной. Впрочем, что может довольно жёстко вести, она тоже продемонстрировала, но злости и негодования, как ни странно, это не вызывало.
Одно Райс понял точно — именно её он ждал все эти годы, не позволяя себе сломаться и покориться местным хозяйкам жизни. Только она достойна подчинения самых сильных и непокорных воинов. По праву сильнейшего. В пылу любовного угара мужчина даже не заметил лёгкого жжения на правом виске, ознаменовавшего появление метки принадлежности — символа его безоговорочной капитуляции.
И когда к середине ночи госпожа велела оставить её, отправиться в свою комнату, которую покажет один из телохранителей, Райс не увидел в этом ничего необычного. Всё правильно — они оба получили своё удовольствие, но теперь Владычица желает отдохнуть в одиночестве. На прощание та лишь сказала:
— Утром я проинструктирую тебя, как надлежит себя вести. Одно запомни — никакой демонстрации постоянного страха передо мной. Да, я могу подвергнуть тебя множеству мучений, наказать самым жестоким способом, но никогда не сделаю этого просто так, ради развлечения. Так что дальнейшая судьба зависит лишь от тебя самого: будешь послушным, исполнительным и верным — сделаю воином, способным достичь значительных высот, не оправдаешь моих ожиданий — навсегда останешься бесправным рабом.
Всё верно. Нет, Райс не забыл пережитое, пусть и не в реальности, не стал меньше бояться хозяйку, но и понимал, что безотчётно дрожать и шарахаться от любого прикосновения глупо — это действительно поведение раба. На душе впервые за многие годы царил покой.
Разбудил меня тихий стук в двери — вчера просила Рена поднять в шесть утра. Не люблю спешки, а подготовиться к приходу Тиалиссы, да кратко проинструктировать Райса надо. Прошедшая ночь вызывала стойкое чувство удовлетворения: если этот раб считался самым неуправляемым, то с остальными сильных проблем не возникнет. Так забавно: оказалось, что местные Владычицы магичили несколько однобоко (поразительно, сколь много знают и замечают рабы, даже если сами не являются магами!). Боевой, защитной и бытовой магией владели на хорошем уровне, целительной гораздо хуже, а вот о ментальной и вовсе не знали, как, впрочем, и о некромантии.
А я ещё удивлялась, почему ошейники столь малоэффективны — просто использовались там не заклинания подчинения, а зелье, в котором вымачивалась кожа, и которое, соответственно, через какое-то время переставало действовать. Зато ментальный природный барьер (да, тоже однобокий какой-то) у этой расы развит очень сильно, даже пришлось поднапрячься, взламывая его у Райса, пусть на фоне испытываемых им запредельных болевых ощущений, это и не оказалось слишком уж трудным делом — боль ослабляет такие преграды довольно эффективно. Не говорю, что было совсем легко: из-за этой помехи пришлось быть излишне жестокой, продолжая пытки, даже когда раб полностью сломался, но щит ещё держался. Представляю, что бедняга подумал о моих склонностях.