Полумесяц над морем
Шрифт:
Арбалет. В руках у Гассана. Приклад упирается в плечо. Колючая смерть на кончике короткого болта смотрит прямо в глаза.
Шпион одет, как венецианец, стоит в окружении венецианцев, но и аркебузиры из Картахены тоже совсем рядом. Граница дня и ночи, жизни и смерти.
«Ах ты, коварный ублюдок… Решил помочь мне добраться до рая? Ну, стреляй!»
Он ждал болт прямо в сердце, не зная, что Гассан целится ему в плечо. Натренированное тело сжалось, как пружина. Прыгнуть в сторону? Нет! Он больше не побежит.
– Бей испанских собак! – закричал венецианец Алессандро Андретти и нажал на спусковой рычаг.
Вздрогнули плечи тугого короткого лука, загудели, выпрямляясь. Вибора успел ощутить, как короткая стрела просвистела в дюйме от его левого плеча.
«Промазал…»
– Мессир! – крик за спиной.
– А-а-а! – один из венецианцев вскинул к плечу приклад аркебузы.
Марко Квирини недоуменно смотрел на оперенье арбалетного болта, торчащего у него из груди. Подломились колени…
Треск выстрела. Еще один. Диего бросился к испанцам. Поздно. Слишком долго стоял, как столб. Венецианцы налетели, сбили с ног, ткнули рожей в солоноватые серые катыши, обезоружили, заломив руки за спину.
– Бросайте оружие, собаки! Вы окружены! Всех перебьем!
Удар по ребрам. С ноги. Диего скривился, сжался. Еще удар. Еще. Выстрелы. Лязг стали. Крики, в которых нет ничего человеческого.
– Бей испанцев!
Пороховой дым щиплет глаза. Ничего не видно, одна багровая тьма. Обрывки мыслей. И удары, один за другим, вышибающие дух.
Его подняли на ноги. Кто-то бесцеремонно отвесил пару пощечин. Диего с трудом разлепил веки.
– Этого – вздернуть, – прошипел Себастьяно Веньер, – и остальных зачинщиков. Нашли, кто стрелял в Квирини?
– Ищем, ваше превосходительство!
– Да, похоже, не в него стреляли, – добавил другой голос, – вроде в этого говнюка, кто-то из наших. А он дернулся, ну и… Случайно получилось, господин генерал-капитан…
Веньер не слушал.
– Чего застыли?! – затряслась седая окладистая борода генерал-капитана, – веревку вам найти? Я сказал – вздернуть ублюдка!
– А с остальными что делать?
– С остальными?
Веньер хищно оскалился. Подошел к Санторо, которого за руки держали четверо, бесцеремонно схватил за подбородок, притянул ближе к себе.
– Уберите руки, – процедил Хорхе, – я дворянин и не позволю…
– Ты – говно, – проникновенно сообщил Веньер, – и скоро сдохнешь.
– Расступитесь! Да раздайтесь же! – голоса за спинами.
– Что там такое? – раздраженно повернул голову Веньер.
– Это вас надо спросить, мессир Себастьяно! – прогремел голос Марко Антонио Колонны, – что вы себе позволяете?! Какого черта здесь происходит?!
Поминание беса устами воина ватиканской гвардии…
– Я вершу правосудие! Не вмешивайтесь, Колонна!
– Вы сошли с ума!
– Это все происки Дориа! Мне уже доложили! Эти шлюхины дети трясли его приказом! Я лично пристрелю эту генуэзскую предательскую гниду!
– Это был приказ дона Хуана! Опомнитесь, Веньер! Главнокомандующий всего лишь хотел равномерно распределить солдат по кораблям!
– Что?! Да как вы смели распоряжаться моими галерами без моего ведома?! Этот сопляк, сын королевской шлюхи…
– Еще слово и я лично вобью вам шпагу в глотку! – срывая голос, заорал Колонна.
– Мессир Себастьяно! Мессир Себастьяно, успокойтесь, ваше превосходительство! – в центр бури протолкался Барбариго, – нам всем нужно успокоиться! Иначе мы прикончим «Лигу» прямо здесь, на радость туркам!
Красное лицо Веньера дергалось от напряжения. Он молчал, губы беззвучно шевелились.
– Агостино, уведите его, прошу вас, – остывая, проговорил Колонна.
– Пойдемте, ваше превосходительство, – Барбариго положил руки на плечи Веньера, – все образуется.
Колонна обвел взглядом бледных, насмерть перепуганных солдат, задержавшись на лице Санторо. Шагах в ста от берега заскрипела ветка платана, прогнулась под тяжестью человеческого тела, повисшего в петле.
– Разойтись.
Следующие два дня Гассан наблюдал, как дон Луис де Реквесенс, Колонна и Барбариго ходили все вместе и каждый по отдельности между шатрами дона Хуана и Веньера. О чем там шли разговоры, он, конечно, не знал, но в какой-то момент ему показалось, что план сработал.
Дон Хуан публично заявил, что не желает видеть Веньера, а венецианец обозвал всех своих вчерашних союзников предателями и объявил, что разрывает все отношения с «Лигой». После чего отдал приказ сниматься с якоря.
Однако чаяниям Гассана не суждено было осуществиться.
Еще в Мессине союзники узнали о печальной судьбе Фамагусты, венецианской крепости на Кипре. Она уже несколько месяцев осаждалась турками и не получала никакой помощи. Последние подкрепления и припасы покойный Квирини доставил туда еще в январе. Когда у защитников совсем не осталось сил, они приняли предложение османов о сдаче. Первого августа над Фамагустой взвился белый флаг.
Командующий турок Лала Мустафа-паша гарантировал венецианцам неприкосновенность, однако стоило тем покинуть крепость, как началась резня. Перед шатром Лала Мустафы насыпали гору из отрезанных голов, а с начальника гарнизона, Марко Антонио Брагадино, содрали кожу живьем.
Узнав об этом, христиане воспылали жаждой мести и теперь, когда Веньер собрался покинуть «Лигу» (разумеется, он не имел на то полномочий, но старик, как шептались по углам его офицеры, совершенно тронулся умом), венецианцы своего командующего не поддержали.
Двумя венецианскими галеасами из шести, командовали родственники зверски замученного Брагадино. Они заявили Веньеру, что останутся сражаться с турками, а он пусть проваливает на все четыре стороны, но только сам по себе, без флота. Наконец, возымели силу и миротворческие увещевания Барбариго. Веньер, скрипя зубами, плюясь и бранясь, согласился остаться, дабы довести военную кампанию до конца.