Полумесяц разящий

Касслер Клайв

Услышав про корабль, Челик поднял глаза.

— Это был корабль Османской империи? — спросил он, глядя на витрину с одеянием султана.

— На этот счет у меня нет информации.

Челик глядел на вышитую ткань одеяния.

— Наше наследие должно сохраняться достойным образом, — тихо проговорил он, будто погружаясь мыслями в прошлое. — Сокровища империи принадлежат нам. Попробуй узнать побольше об этом затонувшем корабле.

Мария кивнула.

— Сделаю. А что насчет этого Питта и его жены? Мы знаем, где они находятся.

Челик продолжал глядеть на одеяние султана.

— Мне плевать. Если хочешь,

убей их, но сделай это по-тихому. И готовься к следующей операции.

Мария кивнула, слегка улыбнувшись.

7

Софи Элькин с силой провела расческой по густым черным волосам и взглянула в зеркало. В потертых армейских штанах цвета хаки и хлопчатобумажной рубашке, без макияжа, сложно было выглядеть проще. Но скрыть природную красоту было невозможно. У нее было узкое лицо с высокими скулами, небольшой нос и глаза цвета морской волны. И идеальная гладкая кожа, несмотря на то что ей часто приходилось бывать вне дома. Она унаследовала внешность от матери, француженки, влюбившейся в израильтянина, приехавшего учиться в Париж и уехавшей с ним в Тель-Авив.

Софи всегда старалась выглядеть попроще, не слишком женственно, и с ранних лет отказывалась надевать платья, которые покупала ей мама, предпочитая бегать в брюках вместе с соседскими мальчишками. Будучи единственным ребенком в семье, она очень любила отца, который сделал хорошую научную карьеру, со временем заняв пост декана геологического факультета Тель-Авивского университета. Она с удовольствием отправлялась с ним в экспедиции по пустыне, жадно внимая захватывающим историям о библейских событиях, когда-то происходивших в тех самых местах, куда они забирались.

Так она пришла к решению учиться в колледже на археолога и стала одной из лучших. Но однажды ее потряс до глубины души арест однокашника-студента за воровство антикварных предметов из хранилища университета. Она столкнулась с доселе неведомым ей миром подпольной торговли антиквариатом и археологическими находками и почувствовала к нему глубокое отвращение. Ведь все эти нелегальные раскопки наносили непоправимый вред памятникам истории. Получив ученую степень, она забросила исследования и устроилась работать в израильский Департамент древностей. Самоотверженная работа дала свои плоды, и через пару лет она уже возглавила отдел по борьбе с хищениями исторических ценностей. Времени на личную жизнь не оставалось, с парнями она встречалась редко, чаще допоздна задерживаясь на работе.

Схватив небольшую сумку, она вышла из дома на склоне холма, с которого открывался вид на Масличную гору, и поехала в Старый Город. Департамент древностей находился в Рокфеллеровском Музее, большом здании из белого известняка, на северо-востоке Старого Города. В нем работали всего двенадцать человек, которые пытались сделать невозможное — такими малыми силами защитить около тридцати тысяч памятников старины, разбросанных по всему Израилю.

— Доброе утро, Соф, — поздоровался с ней Сэм Левин, долговязый парень с маленькими глазками, старший детектив отдела. — Кофе принести?

— Спасибо, Сэм, с удовольствием, — ответила она, протискиваясь в свой заваленный вещами кабинет, подавив зевок. — У меня рядом с домом всю ночь строители работали. Совсем не выспалась.

Вернувшись с чашкой кофе, Сэм поставил ее на край стола.

— Если

все равно не спала, могла съездить в нами на ночное дежурство, — с ухмылкой сказал он.

— Задержали кого-нибудь?

— Нет, наши хевронские расхитители могил решили устроить себе выходной. К полуночи мы сдались. Всей добычи — куча лопат и ломов.

Разграбление могил, наверное, было третьей древнейшей профессией в мире, и у отдела по борьбе с хищениями работы хватало всегда. Софи и Сэм по нескольку раз в неделю отправлялись на ночные дежурства у древних могил в разных концах страны, где были замечены следы несанкционированных раскопок. Горшки, украшения и даже сами кости без труда могли найти себе покупателя на черном рынке антиквариата.

— Раз они знают, что мы у них на хвосте, то, скорее всего, залягут на дно на недельку-другую, — сказала Софи.

— Или пойдут в другое место. Уж на новые лопаты у них деньги найдутся.

Софи проглядела несколько отчетов и сводок новостей, лежащих на ее столе, а затем передала Сэму один из них.

— Меня беспокоят эти раскопки в Кесарии, — сказала она.

Сэм быстро проглядел сообщение.

— Да, слышал о них. Университет спонсировал раскопки в древнем порту. Здесь говорится, что они нашли несколько предметов, относящихся к четвертому веку, а также, возможно, древнее захоронение. Ты и вправду думаешь, что воры на это позарятся?

Софи залпом допила кофе и раздраженно поставила чашку на стол.

— С тем же успехом этот репортер мог повесить вывеску и маяк. Как только в газете появляется слово «захоронение», это будто магнит для воров. Я тысячи раз умоляла газетчиков не публиковать информацию о найденных захоронениях, но им интереснее тиражи их газет, а не сохранение нашего наследия.

— Так почему бы нам не съездить туда и не посмотреть самим? На сегодняшний вечер у нас назначено дежурство, но я могу поменять планы. Ребята не откажутся съездить к морю.

Посмотрев на настольный календарь, Софи кивнула.

— После часа я свободна. Можем съездить, ну а если понадобится — то и переночуем.

— Вот это дело. За такое я готов стащить для тебя еще одну чашку кофе, — ответил Сэм, вскакивая со стула.

— О'кей, Сэм, договорились, — ответила Софи. — Только не произноси при мне слова «стащить»! — жестко добавила она.

Кесария находилась на берегу Средиземного моря, в полусотне километров от Тель-Авива. Сейчас это был малонаселенный городок, уже не соответствовавший своей великой истории. Когда-то он служил резиденцией римских губернаторов Иудеи. В первом веке до Рождества Христова, при Ироде Великом, здесь был построен укрепленный морской порт, и впоследствии Кесария украсилась величественнейшими сооружениями римской эпохи. Храм с колоннадой, огромный ипподром, богато украшенный дворец губернатора стояли на побережье, а по огромным кирпичным акведукам к ним текла прохладная вода из источников, находившихся вдали от берега. Но самое значительное сооружение, построенное при Ироде, располагалось не на земле, а в воде. По его приказанию из огромных бетонных блоков были построены волноломы, и бухта Кесарии стала самой большой защищенной гаванью на востоке Средиземного моря. Это сделало город важнейшим транспортным узлом, и в эпоху римского правления он стал столицей Иудеи, оставаясь ею в течение трех веков.