Полундра
Шрифт:
— Будет сделано, адмирал…
— И еще… — Баташев сумрачно уставился в одну точку невидящими глазами. — Этот олух набирает команду на гидрографическое судно… Гражданское, не военное, понимаешь? Сделай так, чтобы кто-нибудь из наших ребят также попал в команду этого судна. Кем угодно, хоть юнгой. Я люблю получать информацию из первых рук.
— Будет сделано, адмирал, — снова повторил мужчина с рассеченной бровью.
— Объяви ребятам, что в ближайшие дни вылетаем в Мурманск, — продолжал Баташев. И видя вытянувшееся было лицо своего собеседника, добавил жестко: — Вылетаем
— Какой разговор, адмирал! — несколько растерянно пробормотал человек.
— Сегодня же вечером пошли кого-нибудь в Мурманск. Лучше даже, если сам поедешь, — продолжал Баташев. — Надо снять там на мое имя рыболовецкую шхуну… Да пусть смотрит, чтобы исправная была: корпус нормальный, двигатель. Черт его знает, сколько нам в море придется болтаться…
— Как прикажешь, адмирал, — снова проговорил мужчина с рассеченной бровью.
— Шхуна под твою ответственность, — продолжал Баташев. — Арендуешь дрянь какую-нибудь, случится с тобой несчастье…
Сказав это, он снова погрузился в задумчивость, а мужчина с рассеченной бровью смотрел на своего хозяина, и удивленное выражение не сходило с его лица.
ГЛАВА 15
На студеном, открытом всем ветрам побережье Баренцева моря часто случается, что и в июне дуют сильнейшие порывистые ветра и хлещет холодный дождь. В один из таких дней даже в защищенной от штормовых ветров бухте небольшого приморского городка накатывавшиеся друг на друга волны покрывались барашками белой пены, с силой ударяясь в бетонный дебаркадер набережной, отчего стоявшее у причала гражданской части порта гидрографическое судно тяжело поднималось и опускалось, время от времени с грохотом ударяясь в обвешанную старыми резиновыми автопокрышками бетонную стену пирса.
Однако более безжалостен был штормовой ветер к людям, стоявшим на берегу и провожавшим гидрографическое судно в его первое плавание в новом качестве гражданского корабля. Порывы ветра трепали плащи и куртки, в которые провожающие тщетно кутались, швыряли прямо в лицо пригоршни дождевой воды вперемешку с соленой морской, больно хлестали холодными дождевыми каплями по лицу.
— Да, не лучшую погоду выбрал Мартьянов для выхода в море, — пробормотал себе под нос капитан первого ранга Митрофаныч — комендант флотской гауптвахты, в числе прочих пришедший проводить гидрографическое судно в поход. — Здесь, в бухте, и то вон какая качка. Надо думать, что там, в открытом море…
— Ну, так у нас не Карибское море, а Баренцево, — возразил ему отставной каплей Назаров, стоявший рядом и печально смотревший на медленно колыхавшееся возле причала судно. — А в Баренцевом море зимой, весной и осенью постоянно штормит. Тут уж не подгадаешь.
Вид у старого моряка был еще более болезненный, чем два месяца назад: лицо еще больше пожелтело, тело распухло. Каплей Назаров стоял, опираясь на костыль; от порывов ветра его грузная фигура заметно покачивалась из стороны в сторону и, казалось, вот-вот рухнет. Непонятно было, как он вообще сумел добраться от дома до причала.
— Тебе лучше знать, — отозвался комендант, стараясь не глядеть на своего старого друга. — Хоть ты и на подлодке плавал…
— Думаешь, с подлодки поверхности моря никогда не видно? — сурово возразил ему каплей, яростно сжимая в руке костыль. — Бывает, шторм и подлодку как следует потреплет…
На это Митрофаныч только кивнул, не став спорить.
Всего этого буйства погоды, казалось, не замечал высокий, богатырского сложения моряк, одетый в обычную рыбацкую зюйдвестку, который стоял на палубе гидрографического судна. Цепко ухватившись за поручень, он не сводил глаз с берега, где в это время на дороге, ведущей из жилых кварталов городка к причалу, показалась закутанная в непромокаемый плащ фигура молодой девушки. Она быстро пробиралась к причалу. Время от времени порывы ветра сдували у нее с головы капюшон, и тогда взору моряка открывалась белокурая девичья головка. В следующее мгновение девушка старалась поскорее надвинуть капюшон обратно на лицо, защитить его от потоков холодной воды.
Когда она достаточно приблизилась к гидрографическому судну и, переждав очередной порыв ветpa, подняла голову и стала высматривать кого-то на палубе, стоявший там моряк вдруг резким движением кинулся к трапу, стремительно сбежал на берег и направился ей навстречу.
— Пришла все-таки? — сказал Полундра, приблизившись к девушке. — А я думал, так и уйду в это плавание, не попрощавшись с тобой.
— Сергей, — тихо проговорила девушка. — Это последний раз, когда мы с тобой встречаемся. И только потому, что Бориса в городке нет. Я ему обещала…
Полундра нахмурился, попытался заглянуть в глаза Наташе, но та старательно прятала от него свое лицо.
— Вот, значит, как, — криво улыбаясь, сказал Полундра. — Прощаемся, так сказать, навсегда…
На это девушка ничего не ответила, только еще больше потупилась.
— Это правда, что ты за него замуж выходишь? — вдруг спросил Полундра, сжимая ее руку.
От этих слов она вздрогнула. Подняв на него глаза, мгновение смотрела пристально, потом кивнула и потупилась, так и не сказав ни слова.
— Тогда зачем сюда пришла? — неожиданно воскликнул Полундра. отталкивая от себя руку девушки. — У тебя теперь есть жених, вот и ходи к нему. Зачем ты пришла меня провожать? Думаешь, доставила мне этим большое удовольствие?
— Не надо так, Сережа! — взмолилась девушка. — Я тебе говорила, что не люблю никого, кроме тебя. И замуж за Бориса выхожу только ради отца, поверь мне! Если Борис не поможет, мой отец умрет!
— Полундра молча кивнул, нахмурился. Казалось, он уже жалел о своей внезапной вспышке гнева.
— И где он теперь, этот твой жених? — спросил Полундра. — В больнице лежит, долечивается?
— Нет, из больницы его уже выписали, — поспешила объяснить девушка. — Гипс с него сняли, все нормально. Он, правда, слаб пока что очень. И рука все-таки побаливает. Он в Мурманске остался, какие-то дела там надо сделать…
— Свадьбу готовить? — Полундра снова горько усмехнулся
Девушка чуть вздрогнула, потом молча кивнула головой.
— Значит, вы уже подали заявление? — спросил старлей.