Полуночная Лили
Шрифт:
— О, Господи.
Я кивнула, вспомнив, как там было холодно, свет всегда был слишком ярким, а звуки слишком громкими.
— Опять же, я пробыла там недолго… И уехала домой. Но не могла справиться. Не могла справиться с потерей моей матери, с жизнью в мире без нее. Может быть, я была не готова. Я не знаю.
— Лили, тебе никогда не давали возможности погоревать. Твои бабушка и дедушка помогли тебе в этом? Кто-нибудь помогал тебе с этим?
Нет, никто не помогал.
— Нет, они не стали бы говорить о ней. Я думаю, они думали, что упоминание ее имени доведет меня до психического срыва. И, может быть, они были даже правы, но, — я втянула воздух, — не говорить о ней, просто притвориться, что ее никогда не существовало,
— Я понимаю, детка. — Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал мою ладонь.
— В прошлом году это случилось снова, и именно поэтому я сбежала. — Я опустила глаза. Я могла бы описать это с точки зрения моих врачей, но хотела, чтобы он понял это с моей стороны. — Трудно объяснить и сделать так, чтобы это звучало рационально, потому что это нерационально. Это не так, и я знаю это. — Я сделала паузу. — Мир меняется, и что-то во мне тоже меняется, поэтому я просто принимаю это. Принимаю новую историю, новую жизнь, новых персонажей. Иногда это лишь небольшая вариация моей реальной жизни, а иногда она совершенно иная. — Как будто я смотрю на реальный мир через калейдоскоп, меняющийся, переливающийся тысячью разных цветов, узоров и света. Я смотрела, как мои собственные руки ерзали на коленях, чувствуя себя смущенной и неуверенной.
— Я понимаю, — сказал он тихо, потому что действительно понимал. Я посмотрела на него и увидела понимание, принятие в его глазах, и почувствовала, как любовь и печаль расцветают в моей груди. Мои губы изогнулись в том, что казалось грустной улыбкой, и я кивнула, сделав глубокий вдох, прежде чем продолжить.
— Прошлой весной я начала представлять, что моя мать все еще жива. Мой дедушка, который был болен, скончался за несколько месяцев до этого, и бабушка планировала продать Уиттингтон. И в моем воображении мать хотела провести там лето. Всего пара месяцев вдвоем. Горный воздух, солнечный свет, и отсрочка от моей бабушки, которая только и делала, что с беспокойством смотрела на нас с мамой и ходила, заламывая руки. Я даже не могу точно сказать тебе, почему, на мой взгляд, имело смысл, что мы едем туда. Я могла бы рассказать тебе о беседах, которые у меня были с моей мамой, я могла бы все это объяснить, но это выставило бы меня сумасшедшей, коей я и являюсь.
— Лили, прекрати, не говори так. — Его голос был хриплым.
— Тем не менее, это правда, не так ли?
Райан вздохнул, на мгновение сжав губы.
— Тогда, я думаю, мы оба сумасшедшие. И, Лили, я думаю, что иногда, ну, иногда, единственный способ выжить — это сойти с ума.
Я на мгновение задумалась об этом, насколько похожими казались горе и безумие, возможно, две стороны одной медали. Я думала о том, как убитые горем рвали на себе волосы и одежду, желая вырваться из собственной кожи. И я думала о том, что психически больные иногда делали то же самое. Я достаточно часто видела это в учреждениях, в которых бывала, и мне хотелось сделать это самой. Возможно, это и есть то, чем на самом деле является психическое заболевание — родственником горя. Как можно было перенести такое с изяществом?
И он должен был понять…
— Это случается со мной снова и снова, Райан. Это случается снова и снова — даже когда все кажется прекрасным.
— Вот уже год с тобой все в порядке.
— Да, я здорова в течение года. Это действительно то, с чем ты хочешь иметь дело? Когда у тебя уже есть собственные трудности? Когда ты только выздоравливаешь? — я почувствовала, как слезы снова защипали мне глаза.
— Лили, — сказал он, в его голосе слышалась мука. — Я хочу тебя такой, какая ты есть. Я просто… Я хочу тебя, и…
— Пожалуйста, — перебила я. — Пожалуйста, не говори этого сейчас. — Я поднесла два пальца к его губам. — Пожалуйста, подумай о том, что я тебе сказала. Подумай, на что ты соглашаешься. Подумай, на что будет похожа жизнь со мной. Пожалуйста, Райан. Пожалуйста, сделай это для меня. И если ты подумаешь об этом и решишь, что это плохо для тебя, для любого из нас, тогда ты будешь честен со мной, хорошо? Ты будешь честен со мной, потому что ты хороший и добросердечный, и потому что ты любишь меня. — Я убрала пальцы с его губ и провела ладонью по его щеке. Колючая щетина слегка царапнула мою ладонь. Он закрыл глаза и на несколько мгновений прислонился к моей руке.
Когда он, наконец, открыл глаза, то кивнул с серьезным выражением лица.
— Хорошо. Да, я всегда буду честен с тобой. Всегда.
Я выдохнула и кивнула.
— Знаю, — сказала я. — Я доверяю тебе, бойскаут. — Я одарила его дрожащей улыбкой. — Доверяла тебе с момента нашей встречи.
Райан наклонился и прижался своим лбом к моему, и несколько мгновений мы дышали в унисон.
— Расскажешь мне, что произошло в Уиттингтоне? Как ты нашла меня, и как твоя бабушка оказалась там?
Я кивнула.
— Да.
Райан откинулся на спинку, и я прочистила горло.
— Я нашла тебя в лесу, прямо возле Уиттингтона. Ты упал в очень неглубокий овраг. Ты был в синяках и царапинах, но больше от прогулки по лесу, чем от падения.
— Я пытался добраться до тебя.
Я кивнула, снова поднеся руку к его щеке.
— Знаю. — Я убрала руку и продолжила: — Я использовала толстое одеяло, переложила тебя на него и потащила в Уиттингтон. А потом воспользовалась твоим телефоном, чтобы позвонить своей бабушке. Она была медсестрой до того, как встретила моего дедушку… В любом случае, я знала, что она сможет тебе помочь. — Я покачала головой. — Наверное, мне следовало вызвать скорую, но я не думала, что ты повредил что-то жизненно важное, и крови не было…
— Ты справилась просто отлично. Со мной все было в порядке.
Я кивнула, все еще чувствуя себя виноватой.
— В любом случае, моя бабушка осмотрела тебя и согласилась помочь, если я пообещаю лечь в больницу. Найдя меня там, грязную и обезумевшую, узнав, что я жила в Уиттингтоне со своей… матерью, — я прикусила губу и на мгновение закрыла глаза, — она была обеспокоена и убита горем, мягко говоря. — Я вздохнула, вспомнив ту конфронтацию, споры, слезы. — Я сказала, что отправлюсь в больницу, если это будет рядом с тобой. Когда мы вернули тебя в коттедж, я нашла сумку с багажной биркой с твоим именем, выцветшей и трудночитаемой, но все-таки она была. Это только подтвердило то, что я уже подозревала — тебя зовут Райан. Райан Эллис. Моя бабушка просмотрела остальную информацию. — Я сделала паузу. Все это время было таким мрачным. Я была полна горя, страха. Позволила своей бабушке разобраться с деталями, пока пробиралась сквозь дни, как будто я была в полусне. Горе делает это с тобой. — Позже моя бабушка сняла дом в Марине, и мы собирались вернуться в Колорадо после завершения моего лечения.
— Значит ты с бабушкой отвезла меня в дом Брэндона и отнесла наверх?
— Да, — сказала я. — Ты немного помогал, но моя бабушка дала тебе легкое снотворное.
— Я так и думал, — пробормотал он. — Спасибо, что позаботилась обо мне. — Он на мгновение опустил глаза. — Боже, Лили, что ты для меня сделала. — Он поднял на меня глаза, и они были наполнены эмоцией, которую я не могла определить. — Ты согласилась лечь в больницу на неопределенный срок. Из-за меня. Это все равно что попасть в тюрьму. Я это знаю. Я, — его голос дрогнул, — даже не знаю, что сказать по этому поводу, как выразить тебе свою благодарность.