Полуночная роза
Шрифт:
Я вновь покраснела и опустила голову.
– Понятно. – Махарани подняла бровь и обернулась ко мне. – Индира обсуждала это с тобой, Анахита?
– Э-э… нет, ваше высочество, – пробормотала я.
– По-твоему, Анахита должна бросить свою семью, дом и друзей, чтобы жить с нами? Ты снова проявляешь эгоизм, Индира. Я приношу извинения за свою дочь, Анахита: порой она сначала говорит, а потом думает.
– Мам, мне так одиноко во дворце, пока братья и сестра учатся в своих школах! И ты ведь сама сказала, что Анни заставит меня
– Тогда тем более нельзя, ведь ты понимаешь, что бедная принцесса Джамира будет скучать по Анахите. Ты не можешь похитить человека, даже если тебе очень хочется, милая моя Индира.
Я уже открыла рот, желая сказать, что с радостью соглашусь быть похищенной, но язык застрял в горле, и я сидела молча, пока махарани упрекала свою дочь в эгоизме.
– Мам, ты не понимаешь, я не могу без Анни! Если она не поедет с нами, я просто зачахну.
– Тогда мы попросим Анни приехать к нам в гости, – утешила дочь махарани. – Можно я тоже буду называть тебя Анни? – обратилась она ко мне.
– Конечно, ваше высочество, – торопливо ответила я. – И я бы очень хотела приехать к вам в гости.
– Значит, мы все устроим. А сейчас мне пора одеваться. У нас завтрак с вице-королем.
Махарани поднялась, я тоже вскочила на ноги.
– Приятно было познакомиться, Анни. Надеюсь, скоро ты нас навестишь, – улыбнулась она.
Индира тоже была приглашена на завтрак, поэтому я поплелась домой сама, ругая себя за стеснительность. Надо было признаться, что ради Индиры я согласна переехать хоть на Луну.
Праздники подходили к концу, и мы с Инди виделись все реже. Рабочим предстояло разобрать лагерь, а нам – складывать вещи и готовиться к путешествию домой.
– Что с тобой? – спросила у меня Джамира. – Ты как кошка, которой наступили на хвост. Не понравился праздник?
– Понравился, – ответила я.
– Так скажи мне спасибо, что попала сюда.
– Спасибо.
Принцесса надула губы и отвернулась. Я понимала, что выказываю значительно меньше благодарности и почтения, чем требуется, но меня это перестало беспокоить. Общаясь с Индирой и ее мамой, я чувствовала, что мне рады, меня ценят и уважают. Это было необычно и очень приятно.
В последний вечер в Дели я улеглась в постель в нашей с Джамирой комнате, глотая слезы. Мы уезжали рано утром, и я знала, что не смогу попрощаться с Индирой. Мы даже не успели обменяться адресами; вряд ли до нее дойдет письмо, адресованное «принцессе Индире, дворец Куч-Бихар».
Кроме того, горько думала я, она вернется к своей роскошной жизни и наверняка забудет меня. Так я и уснула в слезах под храп Джамиры.
Меня разбудил громкий шепот.
– Анни, проснись!
Открыв глаза, я поняла, что это не сон.
– Как ты сюда попала?
Индира приложила палец к губам и потянула меня за руку. В белых ночнушках, словно два привидения, мы пробежали по спящему лагерю и остановились между двумя шатрами, вдали от людских глаз.
– Я пришла попрощаться.
У меня сразу пропали ужасные мысли, что она меня забудет. Индира бежала ночью через весь лагерь, чтобы попрощаться со мной, и мне стало стыдно, что я в ней усомнилась. Глаза вновь наполнились слезами. Я протянула руки, и Инди бросилась в мои объятия.
– Я буду скучать по тебе, – плакала я ей в плечо.
– Я тоже, – отвечала она. – Не беспокойся, милая Анни, я найду способ сделать так, чтобы ты приехала в Куч-Бихар и мы уже никогда не расставались.
– Так не бывает…
– Не волнуйся, все бывает. Ладно, я пошла, пока меня не хватились. – Инди сняла с себя золотой кулон с Ганешей [12] и надела мне на шею. – Чтобы ты меня не забывала. Прощай, сестренка, я люблю тебя. Скоро мы будем вместе, обещаю.
12
Ганеша – индийский бог Изобилия с головой слона.
Блеснув глазами, чудесное видение исчезло в ночи.
По дороге домой, в Джайпур, моя рука постоянно тянулась к кулону, спрятанному под платьем. Я не осмеливалась показать украшение Джамире – она подумала бы, что я его украла.
Вернувшись в Лунный дворец, все, кроме меня, быстро привыкли к обычной жизни, а я не могла, как ни старалась. Мысли постоянно возвращались к обещанию Индиры. Что же она придумает?
Прошло несколько недель нового, тысяча девятьсот двенадцатого года, а подруга все не давала о себе знать. Я тщетно вглядывалась в глаза глиняного тигра, мысленно умоляя ее вспомнить обо мне.
В конце января, когда я уже начала терять надежду, за мной послала мать Джамиры. Мама усердно вымыла мне лицо, чуть не содрав кожу, и тщательно причесала волосы.
– Пойдем, тебя хочет видеть махарани! Надо хорошо выглядеть.
Нас провели в покои, и я склонилась в низком поклоне.
– Садись, дитя. И ты, Тира, садись.
Мы сели перед ней на пол, скрестив ноги.
– Сегодня утром я получила письмо от Айеши, махарани Куч-Бихара. Она пишет, что ее дочь Индира подружилась с тобой, Анахита, на дарбаре. Это правда?
Я не знала, как ей ответить. Вдруг она расценит мою дружбу с другой принцессой как пренебрежение к собственной дочери? Я пыталась понять, что думает махарани, но ее лицо, как всегда, не выдавало никаких чувств.
Пришлось сказать правду.
– Да, ваше высочество.
– Она пишет, что принцесса Индира заболела и отказывается от еды, пока ты не приедешь. Говорит, что девочка совсем плоха.
Я не понимала, верит ли в это сама махарани.
– Она серьезно больна? – взволнованно спросила я.