Полуночники
Шрифт:
– О! Так это же она: та самая художница, – оживилась подруга, – Вот увидела бы я её на улице, никогда бы не подумала…
– Почему это? – не поняла я.
– Ну как объяснить… Нейтральная она какая-то. Там же у них все то с разноцветными волосами, то лысые, то зататуированные… А она внешне ничем не выделяется.
– А я так не думаю. На мой взгляд, если они там все такие, как ты описала, то Таисия на их фоне как раз выделяется.
– Ты даже имя её запомнила? – удивилась Надя, – Меня, когда мы только познакомились, ты недели две Олей называла.
– Запомнила.
Но на самом деле я уже с месяц тайком наблюдала за ней. Мне нравилось то, как она двигается, как говорит. Общалась с друзьями она всегда непринуждённо и доброжелательно. Тася вообще часто улыбалась. А когда лицо её было серьёзным, от него веяло какой-то тайной. Правда, было и то, что меня огорчало: она очень много курила. Стоило ей выйти на порог университета, она тут же доставала сигарету. Во время больших перемен её неизменно можно было наблюдать из окна второго этажа, выходившего на центральный вход. Там обычно и собирались курящие. Когда она не курила, то заливала в себя несколько чашек подряд крепкого чёрного кофе без сливок и сахара. Такие привычки вредны для сердца, но Тасю, видимо, это отнюдь не волновало. Пару раз я даже чуть не столкнулась с ней в коридоре лицом к лицу.
– Прости, – говорила она тогда, едва скользнув по моему лицу взглядом, и тут же уходила.
Почти полтора месяца я боролась сама с собой, но в конце концов сдалась.
– Я люблю тебя, – тихо, но чётко сказала я Тасе, подойдя к ней в классе живописи, когда она устанавливала мольберт.
– Прости, что? – переспросила она.
– Я люблю тебя, – повторила я, – Уже полтора месяца.
– Мне послышалось? – громко обратилась к Тасе её подруга. Та самая, что часто с ней ходила.
Я вмиг зарделась. И о чём я только думала? Нужно было поймать её в коридоре или на крыльце, когда она будет одна… Я уже хотела было развернуться и пристыженной выбежать из студии, когда Тася положила мне руку на плечё.
– Пойдём поговорим, – сказала она.
И мы быстрым шагом вышли из класса. Мы даже не успели дойти до двери, как за нашими спинами начали шептаться.
– Вы слышали? Она ей в любви призналась!
– Кто? Кому?
И всё в таком духе.
– Послушай, – осторожно начала Тася, когда мы остались одни, – Теряюсь даже с чего начать…
– Если вы хотите мне отказать, то лучше сделайте это сейчас. Не тяните, – предательски дрожащим голосом ответила я.
Она внимательно посмотрела мне прямо в глаза. У неё был очень необычный взгляд. Как бы лучше описать? Он был наполнен содержанием, мыслью, искрой. А может мне так лишь казалось, потому что я безумно любила её?
– Для начала давай на ты. Мы же вроде примерно одного возраста, – она присела на широкий подоконник и посмотрела в окно, – Мне никогда раньше не признавались девушки. Для меня это впервые.
– Для меня тоже. Я впервые испытываю чувства к женщине.
– Вот как,– вполголоса отозвалась Тася, продолжая смотреть куда-то вдаль, – А ты уверена, что именно любишь?
– Что? –
– Действительно ли то, что ты испытываешь: любовь? Её ведь несложно перепутать и с симпатией, восхищением и прочими чувствами. Как ты поняла, что любишь меня?
– Я испытала странное для себя чувство в тот день, когда вы… Ой! То есть, когда ты защищалась перед комиссией. С того дня мне всё время хотелось видеть тебя.
Какое-то время Тася молчала.
– Я не по девочкам, – сказала она, наконец, повернувшись ко мне, – Мне всегда нравились парни.
Комок в горле душил меня, а из глаз уже катились слёзы, которые у меня не получалось сдержать.
– Я всё понимаю, извини – прохрипела я и со всех ног побежала к лестнице, дабы не разреветься прямо у неё на глазах.
– Ало, Валя, куда ты пропала после первой пары? Я как дура тебе названивала, искала тебя, – выговаривала мне в трубку Надька на следующий день, – Сегодня-то хоть придёшь?
– Не знаю, – бесцветным голосом ответила я, – Наверное, нет.
– У тебя что-то стряслось? Мне приехать? – забеспокоилась она.
– Нет. Я просто хочу побыть одна, – сказала я и, не дождавшись её реплики, положила трубку.
Но справляться с такими чувствами в одиночку оказалось сложнее, чем я думала. Это была моя первая влюблённость и первый отказ. С удивлением для себя я осознала, что никогда не влюблялась в мальчиков. Мне двадцать один год, а я никого ещё не любила и, что самое странное, даже не замечала этого! Если хорошенько вспомнить, у меня в подругах всегда числились очень любвеобильные особы. Они-то каждую неделю находили себе новый объект для обожания, а то умудрялись влюбляться в нескольких сразу. А я? А я вечно играла роль той самой подруги, которая терпеливо выслушивает все их глупые любовные фантазии.
– Пока ты пряталась непонятно где и почему, – докладывала мне Надя спустя три дня, – тебя тут эта искала… Ну, как её? Художница, короче.
– Тася Витроградова? – ахнула я, чуть не выронив стакан с чаем.
– Она. Так, может быть, ты мне, наконец, что-нибудь расскажешь? – перешла в наступление Надя, – А то я уже начинаю злиться. Исчезла, по телефону ничего толком от тебя не добиться, да ещё и Витроградова твоя ко мне пристаёт с расспросами! Я тебе что, в конце концов, чужой человек?
– Вовсе нет, – начала успокаивать её я, – Просто всего быстро и не объяснишь. А что она спрашивала?
– Ничего конкретного: тебя искала. Интересовалась, когда ты появишься, – нехотя сообщила Надя, – А по поводу того, что долго рассказывать, так я никуда и не тороплюсь, – скрестив руки на груди, вернула она разговор в прежнее русло.
И я ей всё рассказала. Я даже не предполагала, какой камень упадёт у меня с души, когда я выговорюсь. Даже дышать как- будто легче стало.
– Ну ты даёшь, – сказала Надя, дослушав рассказ до конца, – Сколько мы дружим, а никогда бы не подумала…, – тут она осеклась, – Прости, но всё-таки дальше то ты что собираешься делать?