Полуночные тени. часть 2
Шрифт:
А где-то совсем далеко, в недоступных для живого слоях мира, там, куда уходила темная нить, притаился другой голод и другая жажда – разумная, могущественная и оттого куда более злая. По силам ли человеку справиться? Отправляясь искать непонятную нежить, молодой барон Лотар ждал чего угодно, но только не Хозяйку тьмы в противниках.
Перед тем, как уехать, Анегард подошел к алтарю покровительницы Лотаров. Положил ладонь на теплый камень, сказал:
– Благодарю тебя, Звериная матерь, за дар. Не оставь и дальше, защити, дай силы справиться.
Почудился ли тихий вздох в ответ? Говорят, несладко придется тому, кто попадет под пристальный взор нескольких богов сразу, но еще говорят, что не любят боги спорить из-за смертных.
Обратный путь показался слишком длинным. Ночь душила, пугала, пыталась увести с тропы, и не покидало ощущение, что кто-то из герейновой стаи летит над головой, сужая круги. Конь нервно прядал ушами, всхрапывал, норовя понести. Вот интересно, как прежний Герейн своих коней успокаивал? Постоянно чуять рядом жаждущих крови тварей – хоть человек, хоть зверь умом тронется.
Пока добрался до деревни, сам едва не рехнулся. Мано ждал; Анегард бросил ему повод, сказал:
– Обиходь, сил нет, – и, едва добравшись до постели, рухнул, не раздеваясь и не снимая сапог. Только теперь заметил, что его бьет мелкая лихорадочная дрожь, а рубашка насквозь промокла от пота. Натянул на себя край одеяла, как смог: шевелиться не осталось сил. Жаждущая крови тварь все так же ощущалась где-то близко, но теперь, под крышей, в защищенном стенами и оберегами доме, на нее можно было не обращать особого внимания.
Вошел Мано, пробормотал:
– Что за ночь, не иначе, бесы по небу пляски водят. Выпьете, господин?
– Давай.
Крепкая бражка согрела, уняла дрожь и вышвырнула из головы чужой злобный голод. Анегард сел, потянул на плечи одеяло. Спросил:
– Наши все по домам, никто с девками по сеновалам не кувыркается?
– Нынче и девки по домам, и местные мужички, даром что удалью хвалятся. Дурная ночь. – Мано тоже приложился к фляжке. – Королевского парня где потеряли, господин?
– Тревожишься? – через силу усмехнулся Анегард. – С ним, с придурком, ни беса не сделается. Убил Герейна. Утром ждет нас в замке.
– Че-его?! – Мано вытаращил глаза.
– Дай еще хлебнуть, – Анегард взял у десятника фляжку, допил остававшиеся там несколько глотков. – Ты знал, что барон Герейн – его дядя?
Рассказывать пришлось долго, но Анегард, пожалуй, был даже рад. Заснуть все равно не сумел бы, а так – не заметил, как и ночь прошла. К тому же Мано и впрямь должен знать, что к чему. Удалось ли королевскому псу задуманное, ждут в замке друзья или враги, пока одним богам ведомо. Молодой барон Лотар не хотел вести своих людей на верную гибель, а у десятника и опыта куда больше, и мозги на месте, глупо от его совета отказываться.
– Что же, – дослушав, Мано встряхнул пустую фляжку, вздохнул с досадливым сожалением, – одно хорошо, королевское поручение, считай, выполнили. Какая нежить тут балует, теперь знаем, ежели чего, можем и вернуться. За подмогой хотя бы. Вряд ли добрый наш король всерьез думает, что с эдакой напастью управится десяток бойцов, да без мага?
– Не нам гадать, что думает король, – Анегард лег, закинул руки за голову. – Но одно ясно, он ждет, что я из шкуры наизнанку вывернусь ради прощения себе и отцу. Лучше бы нам справиться самим.
– Выше головы всяко не прыгнешь, господин, – Мано, похоже, был напуган. А если не напуган, то уж точно озадачен.
– Я Зигмонда позвал. Если это тебя успокоит.
– Правильно, – обрадовался десятник. – Это вы, господин мой, верно решили. Кому еще с эдакой нежитью и разбираться, как не ему!
– Осталось дождаться, – буркнул Анегард. В голове шумело от выпитого и бессонной ночи, и, уж перед собой чего таиться, он тоже был напуган. Не меньше Мано, а может, и больше. Однако наследнику благородного рода не к лицу страх, тем более – перед боем. С кем бы ни был этот бой.
Анегард встал, подошел к окну, сдвинул ставень. За окном серел рассвет.
– Поднимай людей, Мано. Поедем, поглядим, много ли королевский пес за ночь навоевал.
Мано ухмыльнулся, вставая. Тоже, видать, подумал, что страх не к лицу бывалому вояке.
– Прорвемся, господин! Вы верно сказали, с этим парнем ни беса не сделается, он еще тех бесов увертливости поучит. Только надежных людей ему там не помешало бы, так что нам, пожалуй, стоит поторапливаться.
– Вот и поторопись, – кивнул Анегард. Потянулся, встряхнул головой, отгоняя ночные страхи. Мано прав: по крайней мере, с королевским поручением теперь все ясно. Дождаться Зигмонда – и домой…
Ульфар, бывший барон Ренхавенский, а ныне – беглец с наградой за голову, верить привык только себе. Поэтому, покинув в лютой спешке свой замок и едва не загнав коня в бешеной скачке к границам баронства, пересечь границу Ульфар не спешил.
Его земли простирались до реки – широкой, стылой даже летом Утравы, в чьих серых водах никогда, казалось, не отразится небо. Рыбы здесь гуляла прорва, но рыбаки боялись выводить свои лодки на тихую гладь Утравы Проклятой. Говорили – тот, кому повезет вернуться с богатым уловом, на этом свете не заживется.
А на том берегу начинались земли соседнего королевства. Правил там Орзельм, и именно у него собиралась искать приют прекрасная сообщница Ульфара, Вильгельма, принцесса-златовласка, стерва и убийца, душа и вдохновительница их заговора. Если рассудить по логике, то и Ульфару, провалившему собственную попытку переворота, сейчас осталась одна дорога – искать защиты и милости у Орзельма. Но Ульфар плевать хотел на логику побежденных. Он не собирался сдаваться. Жить из милости, служить наравне с безродными наемниками? – никогда!