Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры"
Шрифт:
Он не помнил, что такого сделал, что оказался здесь, снова, в темноте, но он предположил, что это должно быть что-то глупое, или вопиющее, или просто невезение. Это не имеет большого значения. Они знали, чем он был, и как его содержать. Его заперли, как кролика в клетке, и будет ли он мясом на столе или мехом на мантии богатого мальчика, ему ничего не оставалось, кроме как ждать и наблюдать.
Кролики. Он всегда любил кроликов, любил их мягкий как шепот мех и их любопытные, шевелящиеся носы и пышные хвосты. У него был крольчонок, когда он был
На его щеках были слезы. Он вытер их и попытался выбросить эти мысли, но как и все его мысли, у них была своя воля; они прыгали, бегали и кричали, и он не знал, как успокоить их.
Может, ему суждено быть здесь, в темноте, где он не мог нанести больший вред.
Никаких шагов в коридоре, но он услышал лязг ключа в замке, громкий, как церковный колокол, и это заставило его попытаться подняться на ноги. Потолок был низким, и лучшее, что он мог сделать, этот присесть и забиться в угол, пытаясь спрятаться, хотя скрываться самое глупое, что можно сделать. Он был силен — он мог сражаться. Он должен сражаться…
Отблеск факела обжег глаза, он вскрикнул и закрыл их. Серебряные цепи на его руках щелкнули, и он почувствовал запах свежих ожогов, когда они обожгли новую, свежую кожу.
— Боже милостивый, — прошептал голос, новый голос, добрый голос. — Лорд Мирнин? — Она — а это была она, понял он — выпалила имя. Ужас в ее тоне врезался в него, и на мгновение он задавался вопросом, как плохо он выглядел, чтобы породить такую жалость. Такую незаслуженную симпатию. — Мы узнали, что вас удерживают здесь, но я и представить не могла…
Его глаза быстро адаптировались к новому свету, и он сморгнул ложные образы… но она все еще блестела. Золото, на ее бледном платье была золотая отделка, и золото вокруг ее шеи и на ее тонких пальцах. Волосы сияли красным, сплетенные в виде короны.
Ангел явился в его ад, и она горела.
Он не знал, как говорить с ангелом. В конце концов, он никогда не встречался с ними раньше, и она была такой… прекрасной. Она произнесла имя, его имя, имя, которое он потерял здесь, во тьме. Мирнин. Меня зовут Мирнин. Да, похоже на правду.
Она, казалось, поняла его колебания, потому что сделала шаг, наклонилась и положила что-то между ними… затем снова с факелом отошла к двери. То, что она оставила на испачканном каменном полу, привлекало его внимание не столько внешним видом — простой, покрытый глиной кувшин — сколько вкусным, невероятным запахом, исходящим из него как невидимая аура. Теплая. Легкая. Еда.
Он вскарабкался как паук, открыл его и вылил кровь в рот, и это была жизнь, солнце и цветы, и каждая хорошая вещь, которую он когда-либо знал, жизнь, и он осушил кувшин до последней липкой капли и плакал, прижимая его к груди, потому что он забыл, что значит
— Тише, — прошептал ее голос около его уха. Она коснулась его, и он отшатнулся, потому что знал, какой он был грязный, оборванный и побитый судьбой, а она такая прекрасная, такая хорошая. — Нет, сэр, тише. Меня послали, чтобы привести вас в безопасное место. Меня зовут Леди Грей.
Серый ей не шел; странный цвет, ни черный, ни белый, ни блеска. Она огненная и красивая, а вовсе не серая.
Что-то в его памяти всколыхнулось, сплетня, подслушанная за пределами его камеры от людей, живущих за пределами этого камня. Леди Грей стала королевой. И пробудет ею недолго.
А потом одинаковые голоса. Леди Грей мертва — что я тебе говорил? Порубили на плахе. Вот что дает политика, хлопцы.
Это была Леди Грей, но у Леди Грей голова была отрублена, а у этой на месте.
Он посмотрел вверх и узнал. Блеск в ее глазах, отражающийся факелами. Голод. Дикое желание жить. Она была, как он, высасыватель крови, пожиратель крови. Вампир. Что интересно. Он не думал, что вампир может пережить обезглавливание. Он не экспериментировал. Эксперименты — да, ему нравились эксперименты. Тесты. Испытания. Изучение пределов вещей.
— Леди Грей, — произнес он. Его голос звучал словно скрипящий старый шарнир. — Простите.
— В этом нет необходимости, — сказала она. — Позвольте мне увидеть ваши руки.
Он поднял их, нерешительно, и она издала звук боли, увидев ожоги, которые были у него под серебряными наручниками. Она перебрала толстое кольцо ключей, нашла серебряный и вставила в замок. Они раскрылись, соскользнули и тяжело лязгнули о каменный пол.
Он пошатнулся, шокированный от свободы.
— Вы можете идти, Лорд Мирнин?
Он мог, как выяснилось, но это был неуклюжий процесс, и его босые ноги скользили по плесени на камне. Она испортит подолы грязью, подумал он. Хотя она не беспокоилась по этому поводу и, когда он достиг ее, она быстро обвила его рукой и дала ему поддержку, в которой он так нуждался. Ее другая рука все еще держала факел, но она держала его подальше от них обоих, что помогло его глазам сосредоточиться на ее лице, о, ее лицо, так мило и хорошо сформировано. Рот создан для улыбок, сейчас это казалось очень важным.
— Прошу прощения, — сказал он, и на этот раз его слова были более искусными. — Я не в той форме, чтобы развлекать гостей.
Она рассмеялась, и это было как ясный звон курантов. Это был звук, от которого больно кололи слезы. Надежда здесь может быть смертельной вещью. Мучительной.
— Я не гость, и надеюсь, это не ваш дом, — сказала она ему и нежно похлопала по руке, прежде чем снова прочно удерживать. — Я забираю вас отсюда. Идемте.
Он оглянулся на узкую каменную дыру, которая так долго была его домом. В ней ничего нет, кроме сделанных им царапин в камне, полубезумные слова и математика, которая никуда не вела, и все начиналось по кругу.