'Полуночный ковбой' и его невеста

Риммер Кристин

– А Дона любила меня.
– Джед смотрел куда-то в пространство. Видимо, перед его мысленным взором проносились картины прошлого.
– По крайней мере так она утверждала. Чарити была против нашей любви. По ее мнению, такое отродье, как я, было недостойно даже смахивать пыль с туфелек ее драгоценной девочки.

Адора вспомнила свой неприятный разговор с Чарити вчерашним вечером.

– Мне противна эта женщина. Я забыла вам рассказать, она побывала у меня вчера после похорон.

– Чарити?
– Его глаза сузились.
–

И? Она повела плечами.

– Устроила скандал.

– Впредь даже не давайте ей такой возможности.

– Не дам. Теперь продолжайте. Вы остановились на том, что Чарити считала вас недостойным своей дочери.

Джед собрался с мыслями и продолжил:

– Чарити запретила Доне встречаться со мной. Поэтому мы бегали на свидания тайком. Иногда по ночам я забирался в окно ее комнаты.

– И одной прекрасной ночью...

– ..Чарити застукала нас. Мы были обнажены. Лежали вместе в постели Доны.

Адора представила себе эту сцену и передернулась.

Джед кивнул.

– Да, момент был не из приятных.

– И неужели Дона обвинила вас в изнасиловании?

Он провел рукой по лицу.

– Как и бедолага Мортон, Дона была запугана Чарити. Она была достаточно привязана ко мне, чтобы тайком от Чарити встречаться со мной, но у нее не хватило смелости сказать в лицо своей мамаше, что она - моя девушка. Поэтому, стоило Чарити поймать нас на месте преступления, она моментально отреклась от меня. Чарити начала обзывать меня насильником, вопить, что я надругался над ее доченькой. Я тоже кричал, говорил, что мы с Доной любим друг друга, что никакого изнасилования не было, а была только любовь. Только любовь.
– Его голос был грустен.
– Господи, я был так наивно, так искренне уверен, что после этих признаний Дона кинется в мои объятия, повторяя вновь и вновь, как сильно меня любит.

– Что же сделала Чарити?

– Она внушила Доне: "Он изнасиловал тебя, ты знаешь сама. Откройся мне. Скажи, что это животное насильно принудило тебя заниматься этой мерзостью". Я смотрел на Дону и не сомневался, что она заступится за меня. Но она тряслась от страха. "Да, мама, - промямлила она перепуганным голосом.
– Ах, мамочка, он изнасиловал меня. Изнасиловал!" Я стоял как громом пораженный, прикрываясь простыней. Мое сердце разрывалось от горя. Я все стоял и стоял, держа в руках дурацкую простыню, а потом приехали полицейские и забрали меня. Мне было наплевать, куда меня ведут. Я хотел только одного: умереть.

Он на мгновение закрыл глаза.

– Но я выжил. А когда полицейские допросили Дону, она не выдержала и призналась, что обвинила меня в изнасиловании по принуждению матери. Меня выпустили, но нашей любви был нанесен непоправимый удар.

Джед опустил голову. Он вертел в руках перчатки.

– Известие о моем аресте подкосило мать, а чертов отчим даже не смог ничего предпринять.
– Он взглянул в глаза Адоре.
– Хотя он был неплохим человеком. Просто, как и все,

не отважился противостоять Чарити. Мне показалось, что для благополучия моей семьи, для их репутации будет лучше, если я уеду.

Он ударил кулаком по седлу мотоцикла.

– Да я и хотел уехать. Проклятье, мое чертово сердце было разбито! Я с ума сходил по Доне, но она выпачкала меня грязью, причинила самую ужасную боль, какую только может причинить девушка своему парню. Я рвался из города. Подальше от нее. И уехал. Бросил школу и уехал.

Адора мучительно сопереживала ему.

– Простите, Джед.

Его глаза были затуманены воспоминаниями о прошлом, но постепенно их выражение прояснилось и стало жестким.

– Это было давно, очень давно. Теперь Дона Ледлоу ничего для меня не значит.

– Знаете, Джед...

– Что?

– По-моему, вы.., вы все еще представляете для нее определенный интерес. Честно. В ресторане она глаз с вас не сводила. И в церкви тоже поглядывала в вашу сторону.

Джед поднялся с мотоцикла.

– И что? Пусть смотрит, куда ей хочется. Проклятье, теперь она мне безразлична. То, что нас связывало раньше, исчезло без следа.

Потрясенная историей Джеда, Адора приблизилась к нему.

– Джед.., вы говорите так ожесточенно... Он снова смотрел в никуда, его губы плотно сжались. Потом повернулся к ней, и выражение его лица смягчилось.

– Черт, может, я и ожесточился. Но кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы Дона Ледлоу вступилась за меня? Если бы она по-настоящему любила и гордилась нашими отношениями, а не обвинила меня в изнасиловании. Может, я не уехал бы из города в семнадцать лет.

Адора подошла к нему. Всем сердцем она желала найти слова, которые смогли бы хоть немного утешить его, но ничего не приходило в голову. Тогда она протянула руку и погладила его по щеке, чувствуя мягкость его бороды и тепло его кожи.

Он накрыл ее ладонь своей.

– Эй.., перестаньте жалеть меня. Я не нуждаюсь в жалости. Сейчас я в полном порядке. У меня все отлично.

Тепло исходило от его ладони, оно проникало в глубины ее тела и вскоре окутало ее целиком. Было невозможно о чем-либо думать, когда Джед дотрагивался до нее. Еще ни одному мужчине до него не удавалось пробудить ее чувственность.

– Видели бы вы свое лицо.
– Джед улыбался, но какой-то странной улыбкой.

– Джед.., вы.., вы?..

– Что?

– Как вы относитесь к.., к нашему будущему браку?

Он провел губами по тыльной стороне ее ладони.

– Хорошо. Просто великолепно. А вы? Она вздрогнула.

– Я?

– Вы.
– Он приложил ладонь Адоры к своей щеке и расправил ее пальцы.
– Как вы относитесь к тому, что дали согласие выйти за меня?

Губы Адоры, впрочем как и все ее существо, дрожали. И ей никак не удавалось успокоиться. Джед убрал ладонь с ее ладони, но она почему-то не опускала руку.