Полуночный ковбой (сборник)
Шрифт:
Тем не менее во время своих блужданий он отметил для себя три эпизода, вернее, их глубинный смысл. Они постоянно всплывали в памяти, сменяя друг друга. Первый — огромная афиша кинотеатра с молодым голливудским актером, ярко освещенная прожектором. Загорелый парень надменно смотрел на Джо сверху. Он стоял, расставив ноги, выпятив подбородок, нацелив свой кольт прямо в Джо. Толстый, блестящий ствол пистолета, казалось, вот-вот полыхнет огнем.
Вторым экспонатом его коллекции ночных впечатлений стала уличная сценка. На красный сигнал светофора остановился длинный белый автомобиль с откидным верхом. Женщина за рулем смотрела на высокого красивого парня в ковбойском костюме, стоявшего на тротуаре. Мотор заглох, но женщина не отрывала взгляда
— Вы не поможете мне завести машину? — сказала она наконец.
А парень ответил:
— Я тебя саму, красотка, завел бы с удовольствием.
Третью картинку, подсмотренную им в ночи, он впоследствии вспоминал неохотно. Но тем не менее она осталась в его коллекции и заняла в ней свое место. Это был большой плакат с молодым бородачом, в глазах которого словно была собрана вся скорбь человеческая. Поверх головы красовалось какое-то изречение, написанное готическим шрифтом, а внизу плаката малиновой губной помадой было накорябано похабное ругательство.
С этими воспоминаниями Джо вступал на новый путь в своей жизни.
Часть II
ГЛАВА 1
Мощь автобусного мотора сразу же произвела на Джо впечатление. На первой сотне миль он только и делал, что прислушивался к переключателю скоростей, скрипу тормозов, глубокому басовому гудению двигателя, который, казалось, не только не уставал от пройденных миль, а, наоборот, черпал в них силу. Впереди, у кабины водителя место пустовало, и Джо, закурив, угнездился там. Дорога завораживала: шоссе будто само стелилось под колеса, автобус заглатывал мили, и это шло ему только на пользу. Перед тем как вернуться на свое законное место, Джо захотел перекинуться парой слов с шофером:
— Мощная у тебя пыхтелка, верно?
Но водитель даже не взглянул на него.
Идя по проходу, Джо чувствовал себя как цирковой акробат, пляшущий на спине у лошади. Он ощущал некое родство с огромной машиной, в чреве которой он передвигался, но эта мысль заняла его ненадолго — Джо был слишком поглощен собой.
И все же это родство дало ему хозяйскую власть над временем, дорогой, над своей судьбой; чувство сопричастности с окружающим миром.
Усевшись в кресло, он улыбнулся своему новому ощущению, послал воздушный поцелуй новым сапожкам, и скоро веки сомкнулись, он погрузился в глубокий сон — так сладко мог спать только младенчик в утробе матери.
Так и прошла большая часть его великого похода на Восток. Временами он открывал глаза, но удостаивал пейзажи за окном лишь мимолетного сонного взгляда — настолько он был уверен в себе, в своем будущем.
Они ехали уже вторые сутки, прибытие намечалось на пять часов дня. И тут Джо заволновался. Все шло уж слишком хорошо, а это было подозрительно.
Ему стало казаться, что он участвует в каком-то колоссальном мошенничестве, где он и преступник, и жертва одновременно. Ну вот, скажем, приедет он в Нью-Йорк, а что там делать? Как себя повести? Утешили его вещи — он стал поглядывать на свой чемодан из черно-белой лошадиной шкуры, где лежала масса чудесных штучек, и поминутно щупал карман, где лежали деньги. Джо изучал лица пассажиров, гадая, есть среди них родная душа или все же все, как и он сам, замкнулись в себе, слегка волнуясь перед прибытием в самый большой и богатый город мира.
Последняя большая остановка — Говард Джонсон в штате Пенсильвания. Джо захватил чемодан, пошел в туалет и двадцать минут проторчал там, прихорашиваясь перед Нью-Йорком. Он побрился, побрызгался одеколоном, надел свежую рубашку, плюнул на сапожки и навел глянец. В туалете приводили себя в порядок и другие, но Джо не мог отказать себе в удовольствии поиграть с зеркалом — отошел на несколько шагов, соответственно настроился, сделал подобающую мину на лице. Затем чуть потоптался в стороне, чтобы застать свое отражение врасплох. То, что он увидел, ему ужасно понравилось. Когда он процокал сапожками из туалета, почти все пассажиры уже сидели в автобусе. Две молоденькие девушки, сидевшие спереди, те самые, что всю дорогу украдкой бросали на него взгляды, карабкались по лесенке впереди Джо. Одна из них, явно довольная, что находится с ним рядом, тихонько хихикнула. Джо был рад дальше некуда. Пробираясь мимо их кресел, он приподнял шляпу и наградил девушек своей неотразимой кривой ухмылкой, которую выработал загодя.
Реакция превзошла все ожидания. До конца пути девушки млели от восторга, повизгивали в кулачок, прятали лица за носовыми платками и толкали друг дружку. Джо вновь осмелел и забыл о своих недавних треволнениях. Что делать в Нью-Йорке? Да нет ничего проще: прямиком на Таймс Сквер, а дальше — держи нос по ветру. Неожиданно впереди возникла линия манхэттенских небоскребов. Они напоминали памятники на переполненном кладбище. Джо похлопал себя по низу живота и пробормотал: «Вот уж я достану свой причиндал, раскручу его, как лассо, и заарканю ваш вонючий городишко!»
ГЛАВА 2
В отеле «Палас» на Таймс Сквер Джо встретил старый сморщенный коридорный и оттащил чемодан в номер. При этом он постоянно величал Джо «сэр». Джо дал ему доллар на чай, запер дверь и обозрел комнату. Номер стоил раза в два дороже, чем в хьюстонской гостинице, но был гораздо уютнее и вдобавок с ванной. Стены зеленели свежей краской, коричневое покрывало на кровати было чистым, мебель кленовая. Над кроватью висела акварель с манхэттенскими небоскребами, а рядом на тумбочке стоял телефон. Джо подумал — первоклассное местечко.
Он распаковал чемодан, поставил радиоприемник на тумбочку, закурил и уселся у окна. Его окружал новый, поразительный мир: спереди, за окном — Сорок вторая улица, богатая, шумная, бурлящая; сзади, за спиной — шикарный номер отеля, где его тело найдет отдых, а шляпа — гвоздик в шкафу.
Потом Джо долго копался в гардеробе. Он до сих пор не мог поверить, что здесь, на полках, лежат его вещи, хотя только что сам разложил их. В голове мелькнула мысль — оказывается, если вещь не видишь, значит, она и не существует по-настоящему. И заторопился к зеркалу. Увидев свое отражение, Джо успокоился, но все-таки решил до конца убедиться, что это на самом деле он. Ему пришлось помахать отражению рукой, улыбнуться и пустить в зеркало облако табачного дыма. Затем Джо пошарил в ящиках комода и в стенном шкафу. Приободрившись, он вернулся к окну, не забыв, однако, по дороге еще раз улыбнуться отражению и шепнуть: «Все в порядке, ковбой. Мы дома и вот-вот разбогатеем». Для пущей убедительности он помахал бедрами, изображая любовный акт, потом уселся и докурил сигарету. «Вот ты какой, Нью-Йорк», — проговорил Джо, глядя на улицу. Жирная, невероятно грязная старуха сидела на тротуаре под тентом у входа в кинотеатр. Она поливала чем-то из бутылки свои замызганные босые ноги и свободной рукой втирала жидкость. Никто не обращал на нее внимания, только полицейский глянул с любопытством, но ничего не сказал и пошел дальше.
«Вот твоя комната», — сказал Джо радиоприемнику и включил его в надежде, что звуки помогут почувствовать себя по-настоящему дома.
Высокий женский голос с истеричными нотками вещал: «Это и есть мой способ». Послышался нервный смешок. Мужской, профессионально поставленный голос отвечал: «Да что вы? В жизни не слышал ничего подобного! Значит, когда у вас бессонница, вы просто встаете с кровати?» «Да!» — взвизгнула женщина, явно выходя из себя. «Объясните же, Бога ради, что вы делаете дальше?» — настойчиво вопрошал мужчина. «Я зажигаю везде свет, — пыхтела женщина. — Одеваюсь! Занимаюсь по хозяйству. Что-нибудь готовлю! Пеку, наконец!» — Она явно притомилась и была не в состоянии продолжать. «Ну, а утречком вы с ног не валитесь?» — поинтересовался мужчина. «Никогда! — Женщина произнесла это с таким пылом, словно открещивалась от обвинения в симуляции. — Честью клянусь, никогда!»