Полуночный танец кентавров
Шрифт:
Инга, которую походя оскорбили, окончательно обиделась и отошла в сторону. Но Наталья Кирилловна не собиралась сдаваться. Она продолжала наскакивать на Ваню, требуя от него и его людей, чтобы они освободили ее возлюбленного. Ваня потихоньку наливался гневом и свирепел все больше, и неизвестно, чем бы все это закончилось, вполне возможно, что Наталья Кирилловна разделила бы судьбу своего кавалера, но в этот момент на полянке появились новые действующие лица.
Кусты раздвинулись, и из-за них выглянули Василий Петрович, Алена и несколько охранников. Василий Петрович мгновенно разобрался в ситуации. Видимо, он уже был проинформирован о том, кого удалось задержать Ване и его людям, потому что быстро прошел в сторону сжавшегося в комок Никитина. Но напрасно тот боялся суровой расправы: Василий Петрович был настроен миролюбиво.
– Поднимайтесь, мой дорогой, – произнес он, обращаясь к Никитину и одновременно делая знак охранникам оставить свою жертву. – Я также приношу вам извинения за слишком поспешные действия моих людей.
– Да чего уж там… – отряхиваясь от сосновой хвои и листьев, налипших на его одежду, произнес Никитин. – Сам виноват. Надо было сразу же пойти к вам и попросить разрешения встречаться с вашей сотрудницей. А я как мальчишка… ночью… тайком… Это вы меня извините!
И бывшие противники от души пожали друг другу руки. Ваня наблюдал за этой сценой, мрачно нахмурив брови и неодобрительно покачивая головой.
– Василий Петрович, – не выдержал он, – что вы слушаете этого обманщика! Этот тип вас всех дурит! Мои ребята не просто так его скрутили. Вы бы прежде, чем ручку ему пожимать, спросили у меня, что у этого типа в руках было, когда на него ребята набросились.
– И что же?
– А вот что!
И Ваня торжественно указал на некий предмет, лежащий на траве.
– Нож! – воскликнула Инга, в душе которой мгновенно воскресли все подозрения насчет Никитина.
– Вот именно… – подтвердил Ваня. – Нож. И как погляжу, нож-то вроде того, каким уже трех женщин убили. Надо его на экспертизу сдать!
Теперь уже Никитин выглядел возмущенным.
– Ну знаете что… У вас вон в кармане, как я много раз наблюдал, тоже нож имеется.
– И что? Он мне нужен! Я его всегда с собой ношу.
– И я ношу. Только вовсе не для того, чтобы убивать им беззащитных женщин. Просто он мне нужен. Впрочем, если хотите, я могу его отдать экспертам, пусть они решат, тот это нож или нет.
– Вот и хорошо! – одобрил его действия Василий Петрович. – Рад, что мы все так быстро решили. Прошу всех проследовать за мной в «Дубочки». Обсудим ситуацию в более подходящей обстановке.
Даже после добровольного согласия на изъятие ножа Ваня по-прежнему совершенно явно не доверял Никитину и не одобрял действия своего хозяина. Но так как он сознавал свое место и знал, кто тут главный, то и держал язык за зубами, лишь ворча, словно старый пес.
Поднявшись и еще раз отряхнувшись, Никитин вместе с неотходящей от него ни на шаг Натальей Кирилловной отправился в усадьбу к Василию Петровичу. Там мужчины уединились в кабинете, где пробыли совсем недолго, и вышли с довольными и даже счастливыми лицами.
– Так что… – спросил Никитин у Василия Петровича, могу я считать себя официальным женихом Натальи Кирилловны?
– Вы у нее спросите. Если она согласна, то с моей стороны никаких возражений нет. Их и раньше быть не могло, а уж теперь, после нашего с вами договора, – и подавно.
Никитин кивнул и повернулся в сторону Натальи Кирилловны. Вид у него был взволнованный, а руки вроде бы даже дрожали.
– Дорогая… – обратился он к ней, и стало ясно, что голос у него тоже дрожит. – Понимаю, что сейчас не то время и не то место, чтобы об этом спрашивать… Но все-таки ответь мне перед всеми этими людьми: ты согласна стать моей женой?
Наталья Кирилловна покраснела, как давеча в лесу. Только теперь при электрическом свете ее румянец выглядел еще ярче и сочнее. Глаза ее засияли, словно звезды. И всем наконец стало окончательно ясно, что влюбленная Наталья Кирилловна – это совсем не то, что Наталья Кирилловна, заваленная работой и махнувшая рукой на свою женскую привлекательность.
Даже Ваня смотрел на нее теперь выпучив глаза. Похоже, он наконец разглядел в Наталье Кирилловне женщину и удивлялся, как до сих пор не видел этого.
Никитин тоже выглядел еще более взволнованным, чем в начале своей краткой речи.
– Так что? – внезапно охрипшим голосом переспросил он у Натальи Кирилловны. – Ты… ты согласна?
– Да! – воскликнула женщина, и все облегченно перевели дыхание. – Конечно! О, мой дорогой!
И она кинулась к Никитину, повиснув у него на шее. А тот, наклонившись, нежно целовал ее прямо в губы. У Инги при виде этой сцены невольно увлажнились глаза, и она почувствовала себя одновременно счастливой и очень-очень несчастной. Вот если бы ее Залесный чувствовал к ней хоть половину такой любви, как Никитин к своей Наталье Кирилловне! Но чего нет, того нет. Нечего на такое счастье и надеяться.
И Инга отвернулась, чтобы не завидовать этим двоим слишком уж сильно. Довольно с нее чужого счастья, так уже хочется заполучить свое собственное!
После благополучного обручения с любимой женщиной Никитин пожелал немедленно отправиться к себе. И непременно, чтобы Наталья Кирилловна отправилась вместе с ним.
– Наконец-то я познакомлю тебя с мамой, – сказал он Наталье Кирилловне. – Иди и собери свои вещи.
Услышав это, женщина вопросительно взглянула на Василия Петровича.
– Вы меня все-таки увольняете?
– Даю вам завтра выходной день. Но только один. Послезавтра к девяти утра жду вас, как обычно, у нас в «Дубочках»!
– Привезу ее вам лично, – пообещал Никитин.
И когда счастливая Наталья Кирилловна, сопровождаемая горничными с двумя небольшими чемоданами в руках, вышла на улицу, Никитин повернулся к Василию Петровичу и произнес:
– Я помню о нашей с вами договоренности. Не беспокойтесь.
– Я и не беспокоюсь, я вам верю. Будьте счастливы.