Полуночный трубадур
Шрифт:
А потом раздались эти странные призывы по радио.
…Призма? Бесспорно, миниатюрный камешек, вправленный в кольцо жрицы, обладал исключительной способностью расшифровывать свето-звуковые волны — в этом Кокдор и его друзья имели возможность убедиться. Но слишком недостаточна мощь камешка, а большой монолит, необходимый для окончательных экспериментов, был скрыт, как утверждали древние книги, где-то на границе между переходной и огненной зонами. Неизвестно, был ли он обработан, или сохранял природную форму?
Давехат, как и ее предшественницы, старательно изучила древние книги и предполагала, что таинственный камень должен находиться где-то в горном районе, называемом Зкафай, за экватором. Там было, конечно, очень жарко, но лишь на поверхности, а в трещинах, оврагах, обрывах головокружительной глубины можно было, как уверяли, укрыться от безжалостных лучей Солнца.
— Вы поможете мне, кавалер! Не только вашим мужеством, отвагой, но и своим даром ясновидения. Я тоже умею устремляться духом за пределы тела, но одна я ничего не смогу сделать. Думаю, что вы и я, соединив наши психические усилия, сумеем обнаружить чудесный камень. Когда мы им завладеем, с помощью записей, которые я раздобыла и огромную ценность которых вы не будете отрицать, — какая слава падет на нас, какую власть мы получим! Вся мудрость великих перейдет к нам, и мы будем вечно царить над миром…
Наблюдая за тщательной работой сварщиков, заканчивавших ремонт звездолета, подбитого во время сражения и доставившего их на Меркурий, Кокдор мирно сказал:
— Я думаю, Давехат, что такое могущество к лицу лишь властителю Вселенной, единому Богу, которому поклоняются на многих планетах, называя его по-разному. Он выше всех политических фантазий.
— Да, конечно. А вы, земляне, не верите в перевоплощение бога?
— Верим. Его дух воспарил над вечностью, но только он и есть сущее, обретающее себя в универсальных формах. Об этом, кстати, пишут у нас, Франко-Землян, Жюль Берн и Андре Жид — сильно отличающиеся друг от друга, но великие писатели. Тем Не менее, ничто не позволяет нам думать, что мы, существа из плоти…
— Но мы будем владеть всеобщим знанием!
— Человеческим знанием, Давехат, всего лишь знанием людей. Любопытно, что повсюду верят, будто после физической смерти жившие рядом с нами обретают необыкновенную мудрость. Все это метафизика, свойственная старинным гадальным книгам. Резона в них никакого. Хотя возможно, что после пребывания на планете, в каком бы мире они ни жили, у душ действительно появляется то, что можно назвать высшей мудростью. Но это не высшее знание.
— А вы все-таки это допускаете? Объясните мне почему?
— Да просто потому, что я в это верю. Когда наша душа отделяется, а лучше сказать, освобождается от бренной оболочки и от всех ее рабских привычек, которые ломают прямоту наших суждений, нашей мысли, когда наш дух больше не пленник досадных случайностей, он приобретает возможность с бесконечной точностью, четкостью и чистотой оценить мирские проблемы. Избавленные от естественного эгоизма человека, поглощенного собственными интересами, души заботятся единственно о том, чтобы постараться передать этот здоровый взгляд на мир, что было бы так полезно живущим, чтобы их существование и развитие шло более или менее ровной дорогой. Я думаю, прекрасная Давехат, что великое отчаяние, которое исходит от посланий, объясняется как раз тем, что переселившиеся души хотят с нами говорить, хотят научить нас, но осознают наше безразличие, нашу глухоту к их призывам.
Жрица с рубиновыми глазами посмотрела на Кокдора долгим взглядом..
Вокруг них, казалось, шумел улей: сотни меркурианцев трудились во славу своей расы, уверовав в избранность своего народа для общения с потусторонним миром.
Ракс, который по обыкновению сопровождал хозяина, был слегка обескуражен шумом и не без опаски смотрел на пучки искр, вылетавших из сварочных аппаратов. Тем не менее, оказавшись на Меркурии, пстор предпочитал находиться внутри мастерских, потому что климатическая зона без тепла и света была явно ему не по вкусу.
Кокдор и Давехат продолжали не спеша обходить аппарат, который должен был отвезти их в Зкафай. Там они должны были вновь увидеться с Люком Дельта и капитаном Фартом. И тот, и другой приняли решение во всем следовать за Кокдором. Люк трудился над наладкой двигателей этого странного подобия танка, предназначенного для экспедиции. Занимался он и моторами звездолетов, особенно того, который был подбит во время бегства.
Фарт же оказался прекрасным специалистом в области волновой связи, и ему нашлось дело в радиорубке.
Жолену и Дона оставили в покое. Они вновь обрели друг друга и были счастливы. Да и какой другой мужчина не оказался бы наверху блаженства после испытанных потрясений, узнав, что женщина презрела опасности, чтобы найти его и спасти, что она примчалась с другой планеты, не побоявшись бросить вызов всевозможным трудностям?
Кавалер обратил внимание Давехат на то, что, хотя он и его спутники были в прямом смысле слова похищены у законных властей, однако, помогая восставшим меркурианцам, они ставили себя в щекотливое положение.
Этот факт был постоянным источником стычек между ними. Очень часто Давехат и Кокдор обменивались колкостями, но диковинные упрямые очи темно-рубинового цвета не могли смутить изумрудные глаза землянина, несмотря на то, что меркурианка привыкла к беспрекословному послушанию со стороны своих собратьев. Тем не менее, на замечание Бруно она отреагировала сразу:
— Да, они работают на меня. Но не я ли их освободила? Без меня, признайте, Кокдор, Жолена еще томилась в тюрьме. А что до Фарта и Клиффорда, их судьба была ясна: не погрузи я их в летаргию, они могли бы быть отправлены на Землю, как и несчастный Серж Нивель, о котором вы говорили, и там умерли бы от неизвестной болезни. Согласитесь, что они обязаны мне спасением.
— Но однажды как они, так и я должны будем вернуться на Землю к своим!
Рубиновые глаза молча смотрели на кавалера, потом Давехат произнесла:
— Вернуться? Покинуть меня? Зачем? Призма даст нам безраздельную власть. Мы будем нужны друг другу, Бруно.
Она впервые назвала его по имени.
Но он, улыбаясь ласковым словам, в свою очередь, изобразил загадочного сфинкса и не ответил. Давехат, даже если это и оскорбило ее, не подала вида.
Обойдя цеха, как это делалось ежедневно, внимательно осмотрев все работы и особенно доводку вездехода, они вернулись в старинный дворец, приспособленный под жилище Давехат и ее слуг. Там же теперь жили и земляне.