Полунощная Чудь

Джонсон Оливер

Прежде всего надо пересечь это отвратительное болото. Черные пузыри поднимались к его поверхности и лопались с глухим неприятным треском. Гниющие стволы деревьев и ветки как скелеты торчали из воды. Туман, висевший над болотом, дополнял безрадостное зрелище. Внезапно он почувствовал, что голова закружилась, как если бы он падал, и в тот же момент перед его мысленным взором вспыхнула странная картина. Амфитеатр под голубым небом и теплым солнцем, серебристый водопад падает в кристально чистое озеро, над которым протянулись белые арки мостов. Белый мраморный павильон на другой стороне озера, окруженный деревьями и ухоженным садом. Женщина, одетая во все белое, медленно идет по саду, его сердце забилось в груди,

он узнал ее. У женщины темные волосы. Она останавливается и поворачивается к нему. Он пытается рассмотреть черты ее лица, но она слишком далеко от него. Она медленно поднимает руку. Здоровается ли она с ним или машет рукой, предупреждая об опасности? Потом видение исчезло, он скачком вернулся к реальности и к отвратительной сцене перед собой.

И тут он испугался, в первый раз с той минуты, как ушел из башни. Что означает это видение? Впрочем, времени на опасения не было. Единственная дорога на вершину идет через болото. Уртред подошел к краю воды и увидел белые плиты дороги, сиявшие из-под черной поверхности. Он осторожно поставил ногу на первую плиту, вода была очень холодной. Плита слегка поддалась под его весом, но в остальном казалась достаточно прочной.

Он пошел, не отрывая глаз от сочащейся грязи и смутно видную через поверхность воды линию белых мраморных блоков. Со дна поднялся пузырь и с печальным треском лопнул рядом с ним. Уртред от неожиданности подпрыгнул, покачнулся и внезапно потерял свое не слишком устойчивое равновесие.

Он упал в воду: холод заставил его содрогнуться и, одновременно, он почувствовал, как грязь засасывает его. Он ухватился за одну из плит дороги, стараясь вернуться обратно. И тут из-под воды высунулись ледяные руки скелета, схватили его за лодыжки и начали тащить назад, перчатки царапали по мраморной поверхности плиты. Он забил ногами, но руки и не думали освободить свою хватку. Последний кусочек плиты выскользнул из из-под когтей его перчатки, и он почувствовал, что вода накрыла его с головой. И тут, каким-то чудом, руки отпустили его, он всплыл на поверхность. Уртред рванулся к дороге и уже через мгновение, тяжело дыша, стоял на мраморном блоке. Потом он быстро обернулся, чтобы посмотреть на того, кто на него напал. Однако никого не было на том месте, где страшные руки схватили его, только очередной пузырь пробил поверхность и с глухим треском лопнул, выбросив из себя синий, пахнувший гнилью клуб дыма, отчетливо видимый в стоячем воздухе и через несколько мгновений растаявший.

Уртред содрогнулся. Что живет на дне болота? Нет, он не собирался ждать, чтобы узнать это, но быстро встал и натянул на себя промокший плащ, заодно сообразив, что после купания в болоте вся его еда промокла. Еще не один раз болото вспучивалось рядом с ним, но теперь он уже ожидал этого и не терял равновесие. Наконец он добрался до другой стороны трясины.

Перед ним, на том самом месте, где несколько минут назад он видел призрачный павильон, находилось нечто очень странное: грубо вырезанные ворота из темного дерева, два вертикальных столба, соединенных наверху деревянной аркой. И на этой арке висели полусгнившие остатки обуви странного фасона, а также, на прочных кожаных ремнях, остроконечные тапочки. Дорога вела под арку, потом шла мимо темных стволов мертвых деревьев, и выходила на склон. Пошел дождь, в воздухе висели мелкие капли тумана. Ударил раскат грома, почти заглушенный эхом от стен амфитеатра. Уртред пошел дальше; холод пробежал по его спине, когда он прошел под аркой, глядя на болтающуюся над ним обувь и удивляясь, что бы это могло означать.

Теперь он оказался на склоне, покрытом вулканическим пеплом, сухим как пыль, несмотря на дождь. Склон постепенно поднимался к гребню горы в полумиле впереди, а этот гребень, в свою очередь, должен был привести его к верхушке горы, которая находилась слева

от него. На какое-то мгновение он заколебался и взглянул вверх. Ему показалось, что высоко над ним, через облако, медленно проплыла какая-то тень, но он не был уверен, сыграли ли с ним глаза злую шутку или нет. Он опять пошел вперед. Несмотря на сырость, его сандалии поднимали тучи пыли, и вскоре его промокший плащ был облеплен серой грязью.

Уртред медленно поднимался, пока не оказался гребне. Впереди лежала вершина. Он был почти у цели. Время для раздумий давно прошло и, молча помолившись Ре, он опять пошел вверх, и без происшествий поднимался еще около часа. Ниже он смутно видел черную линию Барьера Айкена, вгрызавшуюся в горы прямо под ним. Он мог бы упасть в глубины каньона; голова слегка закружилась и он почувствовал, как его тянет вниз. Клочья тумана поднимались снизу и проносились мимо него. Его друзья, сумели ли они спуститься на дно расселины? Или их остановил ураган? Черные, параноидальные мысли начал шевелиться в его сознании. Быть может они бросили его? Чем выше он поднимался, чем более мрачное настроение овладевало им. Жители Годы правы: он навсегда исключен из человеческой жизни. Все его надежды — прах.

Дорога постепенно сужалась, пока не стала только десять футов в ширину. Ветер угрожал сдуть его вниз. Уртред вглядывался вперед, пытаясь увидеть конец гребня и вершину. И тут он увидел фигуру, преградившую путь.

Фигура стояла как вкопанная. Ее черты были почти не видны через мрачный туман, но Уртред все-таки разглядел шлем с широкими рогами, торчащими в стороны, и тусклый блеск алебарды, которую фигура держала перед собой. Казалось, древний воин занял весь узкий гребень. Уртред обернулся. Еще одна фигура материализовалась из тумана, перекрывая дорогу назад. Он в ловушке.

Уртред собрал все свое мужество и стал вспоминать заклинание: вызов создания из горячего сердца мира, которое пойдет перед ним и прогонит стража; или огненный дротик, который полетит в воина и раздробит его на кусочки. И тут он внезапно осознал, что сердце и вены холодны, так же холодны, какими они были, когда он упал в болото, и вообще он полностью опустошен. Никогда за всю жизнь ему не казалось, что цель его так далека, а вера совершенно напрасна. Все, что у него есть — пара перчаток, и даже они, казалось, стали тяжелее: простые тяжелые железяки, а вовсе не рычаги, благодаря которым он силен, как несколько людей; к тому же их железные сухожилия закостенели после купания в болотной грязи.

Тогда все, конец: здесь закончится его долгое путешествие. Он умрет, и Таласса никогда не узнает, что с ним случилось. Впрочем, возможно, ей все равно. Его короткая жизнь за стенами Форгхольма не удалась. Он не нашел ни Серебряную Чашу, ни Бронзового Воина, ни Лорн.

Уртред тряхнул головой. Почему на него накатилась безнадежность? Похоже этот туман излучает отчаяние, высасывает надежду. Он овладел собой: надо идти и сражаться. Он шагнул вперед, ударив по кнопке, выпускавшей клинок, спрятанный у предплечья правой руки. Все ближе и ближе, когда он был уже перед первой фигурой, то украдкой бросил взгляд через плечо на воина сзади, чтобы понять, не преследует ли тот его, но там никого не было, кроме тумана. Он должен был сразиться только с одним врагом: быть может они думают, что этого достаточно?

Он остановился перед древним воином. Тот был высотой в десять футов. Утртред увидел, что его куртка сделана из человеческих скальпов, на некоторых из них еще были красные пятна крови жертв. Его ужасное лицо могло бы заморозить кровь любого человека, но кровь Уртреда и без того застыла в жилах. Все лицо воина было покрыто спекшейся кровью, как если бы с него сняли кожу. Только маленький кусочек кожи остался там, где раньше был нос; все остальное было костью. Тем не менее в глазных прорезях сверкала жизнь.