Полунощная Чудь

Джонсон Оливер

Прошли часы, а возможно секунды. Фаран впал в ступор, и только щелчки костяного весла звучали в его ушах, тикая как часы. Но потом он интуитивно ощутил, что приближается кризис; точка, где само время перестанет существовать, где оно впадет само в себя, где змея сожрет собственный хвост. Река не изменилась, но далеко впереди он почувствовал точку исчезновения. А потом, пока барка продолжала глотать серебряную ленту реки, он увидел.

Далеко вдали конец серебряной нити, а вокруг него серебряный туман. А там, еще дальше, он почувствовал серую область, пустоту. Неужели это конец времени? Бог изменил своему слову, предал его, они не на границах Лорна. Вместо этого время сожрало их, затянуло в свое бездонное чрево. Что ж, он сумеет

достойно встретиться со своей последней тьмой. Когда они оказались ближе, он увидел, что свет идет от серебряной полосы огня, длиной около сотни футов, мостом протянувшейся с одной стороны туннеля на другую и висевшую над серебряной жидкостью. Пока они подплывали к полосе, он успел заметить сомкнутые ряды древних рун, высеченные на гладких стенах туннеля. Письмена богов? Последняя защита против лазутчиков из Мира Смертных?

Один удар сердца, а потом барка вплыла в серебряную ауру и он нагнулся, накинув плащ на голову. Он почувствовал себя так, как если бы окунулся в холод, намного более сильный, чем тот, который все они терпели во время плавания, холод настоящей пустоты, слегка ослабленный скоростью барки, и, несмотря на закрывавший голову плащ, услышал крик. Он рывком сдернул плащ и заметил, что тот покрыт толстым слоем льда.

Потом его взгляд перешел на нос барки. Яркий огонь, сине-белого цвета: одного из Жнецов окружил ледяной огонь, сжигавший человека так, как никогда не сжигало обычное пламя, белые языки лизали тело, глазные яблоки вылезли из орбит и висели на лице как перезрелые виноградины, а замерзшее лицо сморщилось. Кричал один из товарищей горящего человека, сидевший рядом с ним; странный огонь и пятна белого пламени падали на его броню, костяную банку и на борт. Они горели и тлели, но это пламя не отбрасывало бликов.

Потом второй Жнец пришел в себя и сбросил горящее тело за борт. Человек упал в воду без единого всплеска, потом исчез. Хотя эта опасность миновала, взгляд Фарана опять перепрыгнул на нос барки. Серебряная нить реки исчезла, оставив за собой абсолютную черноту, в которую трудно было проникнуть даже его взгляду. Тем не менее он заметил грубые гранитные стены, на которых собирались капли воды и стекали вниз. Смерть сгоревшего Жнеца нарушила неустойчивое равновесие барки: она начала крутиться, поворачиваясь вокруг своей оси, и встала бортом к течению.

Фаран резко обернулся: Ахерон исчез, костяное весло свободно болталось в уключине. Никем не управляемый корабль повернулся носом к одной из стен туннеля: крепкий гранит стремительно приближался. Один из Жнецов тоже увидел опасность; он протиснулся мимо Фарана и схватился за весло, пытаясь вернуть барку обратно на курс. Но едва его пальцы коснулись весла, как он ужасно изменился — прямо на глазах Фарана плоть на его пальцах высохла, с лица упала маска-череп, а само лицо превратилось в мумифицированную маску. Человек открыл рот, но, не сумев издать ни звука, покачнулся и упал за борт.

Ругаясь, Фаран подскочил к веслу и, не обращая внимания на то, что случилось с Жнецом, схватился за весло своей единственной рукой. Он почувствовал, как по всему телу побежал пронзительный холод, который, казалось, искал его душу, не нашел, вышел наружу и ушел в корпус судна. Фаран яростно махнул веслом влево. Барка резко накренилась, едва не перевернувшись, он сам не вылетел за борт только потому, что держался за весло. Но нос судна повернулся, как раз вовремя. С треском раскалывающейся кости барка чирикнула по стене туннеля, желто-белые обломки взлетели в воздух. Фаран неловко сражался с веслом, пытаясь удержать его. Но тут на помощь пришел один из вампиров-телохранителей: он подскочил к Фарану и, схватив весло, заставил барку завершить поворот. Последовала серия ударов о стену, но затем барка отвернула от стены и поплыла прямо, ее скорость намного уменьшилась.

Фаран глубоко вздохнул свои ссохшимися легкими. Потом, не сразу, его взгляд прояснился. Поверхность

воды перед ними была матово-черной. Звуки вернулись, он слышал, как киль рассекает воду. Он тяжело сел на заднюю банку, сердце молотком медленно стучало в груди. Барка скользила вперед, все больше замедляясь. Своими чувствительными к свету глазами он, несмотря на темноту, сумел увидеть, что они вплывают в обширный подземный зал. Огромное помещение распахнулось вокруг них, сверху была только пустота; вверх бежали переходы и галереи, уходя на головокружительную высоту, он заметил каменные выступы и полки, прилепившиеся к стенам, а также могилы, настоящую мостовую и фасады домов. Барка находилась в центре гигантской пещеры и постепенно замедлялась, пока не остановилась, когда закончилась инерция движения. Фаран опять встал: вампир-телохранитель ударил пару раз веслом по темной воде, но барка не двигалась.

Голон тоже встал на ноги и нетвердо стоял, пока барка слегка покачивалась из стороны в сторону под весом находившихся на ней людей и вампиров. Он поднял руки, как если бы протянул чашу к невидимому потолку зала, потом, на мгновение показалось, что в его руках что-то вроде склянки, из нее полился вниз серо-зеленый свет, омыл его руки и осветил низ огромной пещеры.

И в этом свете Фаран немедленно увидел, что Двойник исчез. Там, где он сидел, остался только его плащ, и слабая струйка дыма, завивавшаяся в спокойном воздухе. Фаран был уверен, что он не выпал за борт: но магия портала подействовала на него по-другому, чем на всех остальных. И где он? В другом пространстве и времени? Фаран опять выругался. Он исчез, и вместе с ним исчезли тайны, которые он видел на Сфере. И способность видеть действия врагов глазами Джайала тоже исчезла. Двойник должен был привести их прямо к юному Иллгиллу и его отряду. Теперь осталось только надеяться на то, что Ахерон выполнил свою часть сделки и они по меньшей мере недалеко от Лорна.

Фаран еще раз внимательно посмотрел на темные стены пещеры. Теперь он разглядел каналы, пронизывавшие их в различных направлениях, каждый из них по-видимому дорога наружу, если бы удалось заставить барку двигаться.

— Где мы? — спросил он Голона.

Волшебник посмотрел на Фарана, его глаза были не видны из-за резкого света из склянки, которую он держал высоко над головой. — Там, где и обещал Ахерон: в нашем мире.

— Где в нашем мире?

Волшебник пожал плечами. — Может быть под Палисадами.

— А что с ним? — спросил Фаран, указывая на место, где сидел Двойник.

— Он вышел из Теней: может быть туда и вернулся.

Фаран опять уселся, чувствуя себя очень усталым. И через мгновение он опять мог логически рассуждать, как если бы пришел в себя после долгого периода отчаяния. Было что-то странно-успокоительное в том, чтобы спокойно сидеть на легко покачивающемся судне. Опасности не было — пока. Впереди была неизвестность. Но здесь были люди, раньше, судя по обработанным стенам туннелей и каналов. А если люди сумели забраться сюда, глубоко под землю, значит должен быть и выход на поверхность. Но для кого были созданы эти каналы? Для богов, конечно. Здесь, в этих тоннелях, гиганты, дварфы, вообще все существа из легенд, сотни лет трудились рядом с людьми, в темноте, под жесткой властью богов. Не исключено, что некоторые из их древних ловушек еще остались в заброшенных переходах, хотя сами они давным-давно исчезли.

— Хватит света, — приказал он, и в то же мгновение магический бакен Голона погас, перестав заливать сцену перламутровым свечением. Фаран услышал, как один из раненых простонал в темноте — звук, эхом отразившись от стен зала, вернулся назад, вдвое сильнее. Шум царапнул уши Фарана. Он уже собирался приказать человеку замолчать, когда тот, очевидно почувствовав скрытую вокруг них угрозу, сам сумел успокоиться. Остался один единственный звук — волны с шумом бились о дно лодки. Тяжесть древних времен опустилась на них, как темное одеяло.