Полуостров Надежды. Трилогия
Шрифт:
Там, где только что мчались яхты, над озером вздымались белые и острые глыбы, похожие на крылья гигантских птиц. Только это уже были не треугольники парусов, а взметнувшиеся навстречу северному сиянию льдины. Они стали неправдоподобно медленно оседать, а когда опустились в широкую, невесть откуда взявшуюся полынью, оттуда плеснулись в стороны искрящиеся зеленым и розовым брызги, казавшиеся сейчас не водой, а огромными россыпями сказочных прозрачных камней. Звенящая в ушах тишина и пылающие в небе разноцветные языки волшебного огня лишь усиливали нереальность происходящего.
Слух вернулся внезапно, заодно восстановив и течение времени. Еще падали с
Нанас догнал ее уже возле самой полыньи. В ней плавали, продолжая вертеться и покачиваться, льдины, обломки досок, обрывки белой ткани. Людей видно не было. Ни бандиток, ни Романа Андреевича. Северное сияние, дробясь и преломляясь, отражалось в растревоженной черной воде, добавляя к увиденному леденящую жуть нереальности. Казалось, будто этот призрачный зеленовато- розовый свет исходит откуда-то из глубин озера, а может, и вовсе из того самого Нижнего мира, в который Нанас разучился верить. Это были совсем не те прекрасные сказочные сполохи, которыми он всегда восторженно любовался, а настоящее сияние смерти, сковывающее колючими холодными лучами душу и сердце.
Не обращая внимания на пугающие игры света, бегал по изломанному краю полыньи Сейд. Вытянув к мерцающей воде шею, он, принюхиваясь, всматривался в черную воду. Пес едва слышно поскуливал, видимо понимая, что все его усилия напрасны. Но вот он, почти завершив полный круг, замер, поднял голову, повел носом и, отбежав немного от края, призывно гавкнул. Нанас поспешил к своему другу. Подойдя ближе, он почувствовал, как под шапкой зашевелились волосы.
Казалось, прямо изо льда, будто умоляя спасти, к нему тянулась изящная женская рука с длинными тонкими пальцами.
Он отшатнулся, едва не упал, бросился к Наде и, обхватив ее за плечи, потащил к оставленным снегоходам.
– Он нас спас… Он погиб… чтобы спасти!.. – простонала та, вывернув к полынье голову.
– Да, Надя, да!.. – Остановившись и взяв в ладони ее лицо, юноша увидел, как в ее распахнутых от боли и ужаса прекрасных глазах тоже переливаются зеленовато-розовые сполохи, но этот свет призывал к жизни, миру, счастью.
И Нанас добавил:
– Поэтому мы обязательно должны выжить. Иначе нам теперь просто нельзя.
Глава 30
УДАР В СЕРДЦЕ
К Витегубе подъехали, когда уже начинало светать. В озеро впадала здесь широкая речка, вдоль которой и нужно было двигаться, чтобы добраться до трассы. Лес по берегам был совсем редким, так что никаких трудностей в этом не предвиделось.
Небо затянуло низкой серой хмарью, повалил снег, зато быстро пошел на убыль мороз. Нанас, который ехал теперь без ветрового стекла, почувствовал явное облегчение – до этого ему приходилось закрывать одной рукой нос и щеки, то и дело растирая теряющую от холода чувствительность кожу.
Вернувшись на трассу, они остановились и стали решать – двигаться дальше или устроить привал прямо здесь. Надя, которая до сих пор была потрясена событиями минувшей бессонной ночи, выглядела совершенно опустошенной и разбитой. Нанасу было ее безумно жалко, но ему очень хотелось уехать от Мончегорска подальше. К тому же, судя по карте, впереди их ждала еще одна отворотка – к Апатитам и Кировску, как звучало название этих городов по словам Нади. И хотя от петербургской трассы до них было достаточно далеко, Нанаса эта отворотка все равно чрезвычайно тревожила. Вот миновать бы ее – и тогда путь до Полярных Зорей будет по-настоящему открыт, тогда уже можно устроить и полноценный привал, не опасаясь больше никаких неожиданностей.
И Нанас, ощущая себя безжалостной скотиной, попросил Надю потерпеть еще немного. Та согласилась без возражений, но ему показалось, что она согласилась бы сейчас на все, что угодно, – возможно, она даже не совсем поняла, что именно он от нее хочет. Нанасу было очень боязно, что девушка попросту уснет за рулем и свалится со снегохода, поэтому он поручил Сейду следить за ее состоянием и пропустил их снегоход вперед, отстав на безопасное расстояние, чтобы, в случае чего, не наехать на подругу.
Опасения были напрасными – и Надя выдержала этот отрезок пути, и отворотка на Апатиты-Кировск оказалась полностью занесенной снегом, без малейших признаков, что ею в последнее время кто-либо пользовался. Так что, отъехав еще немного, Нанас обогнал Надин снегоход и несколько раз махнул рукой: дескать, привал.
С дороги все же съехали в лес – скорее по привычке, чем по необходимости. С сиденья Надя не слезла, а буквально упала; хорошо, что Нанас, остановившийся чуть раньше, успел подбежать и подхватить ее на руки. Он и сам валился с ног от усталости, так что ни о какой готовке и даже о костре не было речи, благо что стало совсем тепло. Правда, снег не только не кончился, но даже усилился, так что за сплошной стеной белых хлопьев стали почти невидимыми даже ближайшие деревья.
Нанас бережно перенес Надю в волокуши, положил ее на матрас и укрыл одеялом. Сейда он попросил лечь с нею рядом, чтобы и охранять, и согревать девушку своим теплом.
Сам же он, нарубив по-быстрому елового лапника и свалив его рядом с волокушами, повалился на пахучее хвойное ложе и закрылся от снега своей бывшей шинелью. Уже засыпая, а может, даже и заснув, он мысленно спросил у верного друга: «Так ты знал, что Семен се отец?»
«Знал».
«И ничего мне не сказал? Эх ты!..»
«Ты должен был узнать об этом сам. Вообще до всего нужно доходить своей головой, тогда в этом будет толк».
«Но управлять снегоходом ты меня все-таки научил!»
«А ты уже не помнишь, почему? Если бы мы ждали, пока ты научишься этому сам, что бы сейчас было с Надей? Иногда знания и умения оказываются важней того, как именно они получены. Но только иногда».
А потом уже точно начался сон – очень хороший, добрый, светлый. В этом сне они с Надей, взявшись за руки, бежали босиком по песчаному берегу огромного озера, у которого не было видно другого края. Возможно, это было не озеро, а то самое море, о котором говорил ему «небесный дух», которое он видел нарисованным на карте, от которого был совсем рядом в Видяеве, но которым наяву так и не сумел полюбоваться. И это самое озеро-море, только что казавшееся теплым и ласковым, вдруг почернело и ощерилось гигантскими острыми гребнями зубастых волн. Однако Надя будто не замечала случившейся с озером перемены. Выпустив руку Нанаса, чьи ноги словно вросли в землю, она продолжала бежать к черной воде, по которой уже переливались зеленовато-розовые мертвенные отблески, а затем огромная волна метнулась к ней длинным стремительным языком и, мгновенно слизнув с песка, утянула в бездонные пучины. Неведомо откуда рядом оказался Сейд. Он бегал вокруг, метался, прыгая то в сторону озера, то к Нанасу, и уже не мысленно, а грубым, рычащим голосом звал: