Полутьма
Шрифт:
Кажется, что я почти уверена…
— Он знал тебя с детства, — кричу я куда-то вперед, рассчитывая, что Вагнер услышал, — ты был совсем ребенком, когда Самсон нашел тебя! Ты — рожденный, Вагнер!
— Молчи! — светлое пятно устремляется ко мне, но в него тут же влетает Вагнер, не давая Самсону настигнуть меня.
Я знаю, что это было внушение. Но почему-то сейчас мне удается ему противостоять. Поднявшись на корточки, я тихо ползу туда, где остался валяться пистолет. Вагнер не один.
— Он внушил тебе, что было какое-то обращение, чтобы привязать к себе, — продолжаю
Опустошив обойму, я прохожусь окровавленными пальцами по головкам патронов. Так надежнее. Перед глазами плывет, но я точно знаю, что смогу.
— Болезненный царевич Дмитрий, Вагнер. Ребенок, чьими родителями долгое время питался один вампир. Ты, Вагнер, в отличие от Самсона, тот, кто имел право взойти на трон, — шепчу я прекрасно зная, что меня услышат, — Самсон! Знаешь, в чем наша самая большая разница? — от крика горло царапает, но я уже целюсь в запутавшиеся в безумном танце тела, смешавшиеся одной неразборчивой кляксой. — Я не боюсь его убить!
Я прекрасно знаю, что другого шанса не будет. Самсон сильнее Вагнера, как бы тот сейчас ни держался. Вагнер знает это. Кровавая бойня рано или поздно закончится тем, что тот, кто на самом деле был рожден наследником трона, погибнет от руки Самсона. Поэтому, не колебаясь, я вытягиваю руку вперед и, прицелившись в центр замершего на одной небольшой траектории клубка, стреляю.
Я не знаю, как Вагнеру удается держать Самсона так долго, но после того, как вылетела первая пуля, вампиры не смещаются с места. Рычание и шипение — все, что доносится до меня. Я не знаю, попала ли я и в кого. Поэтому я просто с остервенением выпускаю всю обойму.
Вагнер знает меня. И если я все поняла верно, то выстрелы ослабят именно Самсона, а не Вагнера. Я старалась не думать о том, что будет, если сейчас Вагнер словит больше пуль, чем Самсон.
Но Самсон сам не допустит этого.
Если я хоть что-то поняла в вампирах.
Растянувшись на асфальте, я со стоном вытянула ноги. Смазанное рычание коснулось слуха, и тут же облако праха защекотало ноздри. Леденящее чувство, сковывающее движения, на этот раз ушло навсегда. Я закрыла глаза и облегченно вздохнула, когда губ коснулось окровавленное запястье. Он не спрашивал на этот раз. Приподняв мою голову, Вагнер сильнее надавил на мой рот, а я раскрыла губы сильнее, разрешая себе сделать глоток.
Не знаю, как долго я приходила в сознание, но когда взгляд вновь обрел способность фокусироваться, горизонт уже вновь засиял первыми рассветными лучами.
— Он не сопротивлялся, — усмехнулся Вагнер, а я осторожно села, ощупывая себя, — со стороны, конечно, так не казалось, но…
— Я знаю, — прокашлявшись, я несколько раз моргнула, — на это и был расчет. Он бы не дал тебе погибнуть.
— И, оказывается, это единственное, в чем я его понимаю, — опустив голову, Вагнер провел ладонью по асфальту рядом с собой, но я не двинулась с места.
— Спасибо, — поднявшись на ноги, я тут же опираюсь на капот Дашкиного «Соляриса».
Перед глазами плывут круги, но я точно знаю, что это больше от резкой смены положения тела. От раны в боку осталось лишь неприятное воспоминание. Железный конь совсем остыл, как и тело его хозяйки.
Совсем одна.
— Ты ждала меня? — доносится мне в затылок, а я отрицательно качаю головой, тихонько пробираясь в салон автомобиля.
— Нет, — пальцы безошибочно нащупывают в двери тонкие Дашкины «ESSE» и серебристую зажигалку, но сегодня я знаю, что это не мой новый алтарь, — я боялась, что ты не придешь.
Захватив ногтями сигарету, я тяну ее из пачки, задумчиво поднося к носу. Перед глазами стоит Дашка. Та, которой я ее помню. Улыбающаяся, с идеальным макияжем и огромным желанием жить. Закусив сигарету, я вижу спину дяди, сидящего на террасе, задумчиво раскачивающегося в своем кресле-качалке. Теплый плед словно снова опускается на мои плечи, и, чиркнув зажигалкой, я затягиваюсь своими воспоминаниями, позволяя тем отравить меня. Но только на длину одной сигареты.
— Это был его козырь, — хрипло говорит Вагнер, а я киваю, выдыхая табачный дым, — поэтому я должен был убить тебя. Выбрать власть.
— Да, так и есть. Ведь изначально это было твоей целью. Получить власть и изменить мир. А на пути к цели вампира…
— Нет разницы в средствах, — заканчивает Вагнер, а я снова затягиваюсь, — я бы не сделал этого, schatz.
— Я знаю, — тихо шепчу я, стряхивая пепел себе под ноги, — и он тоже это понял. Что твоя цель изменилась.
Во рту горчит от табака, а легкие раздирает кашель, но я каким-то усилием сдерживаю себя. Не хочу нарушать образовавшуюся тишину. Разглядывая светлеющую линию горизонта, я вдруг ловлю себя на мысли, что наконец-то действительно начался новый день.
— На этом и закончим, schatz, — вампир поднимается на ноги и, не глядя на меня, спускается с дороги туда, куда в тень деревьев он переместил тело Даши, — я передам ее военным, они знают, что делать.
Он не говорит, что всегда будет где-то рядом, но я понимаю это. Знаю по тому, как поступил Самсон. Это висит в воздухе и само бьется в разум.
А я не говорю, что настолько эгоистична, что не против, что за мной будет присматривать некто гораздо сильнее обычного человека.
Мы не прощаемся.
Но на этот раз я уверена, что больше не дам ему повода появиться.
Эпилог
Год спустя
Колесо обозрения на самом деле больше любят взрослые, чем дети. Разглядеть все вокруг, посмотреть на город, найти знакомые здания и погрузиться в то, что недоступно ребенку — созерцание. Детей больше интересуют аттракционы. Во всяком случае, именно так думала Сима, задумчиво перебирая пальцами по новенькой трости, что на самом деле была подарена сыном баб Клаве. Та умудрилась по зиме подвернуть лодыжку, но всячески отрицала, что теперь ей стало сложнее передвигаться.