Полутораглазый стрелец

Лившиц Бенедикт Константинович

АЛЬФРЕД ДЕ МЮССЕ

174. МАДРИД

Мадрид, Испании столица, Немало глаз в тебе лучится, И черных глаз и голубых, И вечером по эспланадам Спешит навстречу серенадам Немало ножек молодых. Мадрид, когда в кровавой пене Быки мятутся по арене, Немало ручек плещет им, И в ночи звездные немало Сеньор, укрытых в покрывало, Скользит по лестницам крутым. Мадрид, Мадрид, смешна мне, право, Твоих красавиц гордых слава, И сердце я отдам свое Средь них одной лишь без заминки: Ах, все брюнетки, все блондинки Не стоят пальчика ее! Ее суровая дуэнья Лишь мне в запретные владенья Дверь открывает на пароль; К ней даже в церкви доступ труден: Никто не подойдет к ней, будь он Архиепископ иль король. Кто талией сумел бы узкой С моей сравниться андалузкой, С моей прелестною вдовой? Ведь это ангел! Это демон! А цвет ее ланиты? Чем он Не персика загар златой! О, вы бы только посмотрели, Какая гибкость в этом теле (Я ей дивлюсь порою сам), Когда она ужом завьется, То рвется прочь, то снова жмется Устами жадными к устам! Признаться

ли, какой ценою Одержана победа мною? Тем, что я славно гарцевал И похвалил ее мантилью, Поднес конфеты ей с ванилью Да проводил на карнавал.

175. ЦВЕТКУ

Очаровательно-приветлив, Зачем ты прислан мне, цветок? И полумертвый, ты кокетлив. Что означает твой намек? Ты в запечатанном конверте Сейчас проделал долгий путь. Шепнула ль, предавая смерти, Тебе рука хоть что-нибудь? Ты только ли трава сухая И через миг совсем умрешь? Иль, чью-то мысль в себе скрывая, Опять роскошно расцветешь? Одетый в белую одежду, Увы, ты непорочно чист! Однако робкую надежду Мне подает зеленый лист. Быть может, чье-то ты посланье? Я скромен: тайну мне открой. Зеленый цвет — иносказанье? Твой аромат — язык немой? Что ж, если так — о нежной тайне Скорей мне на ухо шепни. А если нет — не отвечай мне И на моей груди усни. С игривой ручкой незнакомки Я слишком хорошо знаком. Она шутя твой стебель ломкий Скрепила тонким узелком. Ища ей равную, напрасно Пракситель портил бы резец, Венериной руки прекрасной Не взяв себе за образец. Она бела, она прелестна, Она правдива, говорят. Кто ею завладеет честно, Она тому откроет клад. Она направо и налево Дары не любит рассыпать. Цветок, ее боюсь я гнева: Молчи и дай мне помечтать.

ПЬЕР-ЖАН БЕРАНЖЕ

176. ЧЕЛОБИТНАЯ ПОРОДИСТЫХ СОБАК О РАЗРЕШЕНИИ ИМ ДОСТУПА В ТЮИЛЬРИЙСКИЙ САД

(июнь 1813 года)

Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Мы ждем назавтра же известья — Пускай объявят нам псари: «Псы Сен-Жерменского предместья Имеют доступ в Тюильри». Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. От стаи шавок беспризорной Ошейник нам в отличье дан. Средь луврских почестей, бесспорно, Смутился б уличный грубьян. Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Хотя бесстыдно попирала Нас узурпатора пята, Мы, не обидевшись нимало, Ни разу не раскрыли рта. Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Пред памятью его простерты Лишь несколько негодных псов: Тот, кто лизал ему ботфорты, Теперь загрызть его готов. Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Ах, сколько такс да мосек немцам И русским нынче нагло льстит! Как лебезят пред иноземцем, Хоть кровью галльской он залит! Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Что нужды, если англичане Победой обогащены? Кусочку сахара заране Порадоваться мы должны. Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. Чепцы и кофты входят в моду, И, завершая торжество, Попы святят, как прежде, воду: Верните ж нам наш status quo! Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час. А мы за это обещаем На задних лапах вам служить, Богатых не тревожить лаем И нищих за полы ловить. Тиран низвержен, и для нас Настал утех веселый час.

177. ЭПИТАФИЯ МОЕЙ МУЗЫ

(Сент-Пелажи)

Сюда, прохожие! Взгляните, Вот эпитафия моя: Любовь и Францию в зените Ее успехов пела я. С народной не мирясь обузой, Царей и челядь их дразня, Для Беранже была я музой — Молитесь, люди, за меня! Прошу, молитесь за меня! Из ветреницы своевольной Я стала другом бедняка: Он из груди у музы школьной Ни капли нé взял молока И жил бродяги бесприютней… Представ ему в сияньи дня, Его я наградила лютней — Молитесь, люди, за меня! Лишь моему послушный слову, Он кинул в мир отважный клич, А я лихому птицелову Сама приманивала дичь. Пленил он рой сердец крылатых, Но не моя ли западня Ему доставила пернатых? Молитесь, люди, за меня! Змея… (Ведь двадцать лет, о боже, На брюхе ползал Маршанжи!) Змея, что год, то в новой коже Влачащая свои тяжи, На нас набросилась, ликуя, — И вот уже в темнице я… Но жить в неволе не могу я — Молитесь, люди, за меня! Все красноречие Дюпена Не помогло нам: гнусный гад Защитника четы смиренной Сожрал от головы до пят… Я умираю. В приоткрытом Аду я вижу вихрь огня: Сам дьявол стал иезуитом — Молитесь, люди, за меня!

178. КЛЮЧИ РАЯ

Ключи от райских врат вчера Пропали чудом у Петра (Все объяснить — не так уж просто). Марго, проворна и смела, В его кармане их взяла. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. Марго работой занята: Распахивает в рай врата (Все объяснить — не так уж просто). Ханжи и грешники гурьбой Стремятся в рай наперебой. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. Магометанин и еврей Спешат протиснуться скорей… (Все объяснить — не так уж просто). И папа, годы ждавший, вмиг Со сбродом прочим в рай проник. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. Иезуиты, кто как мог, Пролезли тоже под шумок… (Все объяснить — не так уж просто). И вот уж с ангелами в ряд Они шеренгою стоят. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. Дурак врывается, крича, Что бог суровей палача (Все объяснить — не так уж просто). Проходит дьявол наконец, Приняв из рук Марго венец. «Марго,

как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. Господь отныне, рад — не рад, Декретом отменяет ад (Все объяснить — не так уж просто). Во славу вящую его Не буду жарить никого. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол. В раю веселье и разгул: Сам Петр туда бы прошмыгнул (Все объяснить — не так уж просто). Но за труды его теперь Пред ним захлопывают дверь. «Марго, как быть? Не олухом же слыть: Отдай ключи!» — взывает к ней апостол.

МАРИ-ЖОЗЕФ ШЕНЬЕ

179. ГИМН НА ПЕРЕНЕСЕНИЕ ПРАХА ВОЛЬТЕРА ВО ФРАНЦУЗСКИЙ ПАНТЕОН

(11 июля 1791 г.)

Музыка Госсека

Нет, слезы проливать теперь совсем не время; Сегодня — торжества, не сожалений день: Пусть песни бодрости славнейшую меж всеми Французами венчают тень. Давно ли этот прах, тиранами гонимый, Средь плача общего бежал от наших врат? А ныне, возвращен народом в край родимый, Он освятит собой наш град. Привет, божественный! Ты был нам всем примером И в наши стены вновь вступаешь гордо днесь; Лишь нам принадлежит все, что звалось Вольтером: Ты родился и умер здесь. Ты духом творчества сограждан вызвал к жизни: Прими же Франции свободной фимиам; Ты, превзошедший всех мужей в своей отчизне, Возглавь собой сей славный храм. Гроза священников, над гибельной их ложью Ты факел разума вознес, как Прометей, И смертным указал на бездну у подножья Их лицемерных алтарей. Ты кистью мощною на римском небосводе Лик древней доблести пред нами воскресил И в сердце Франции стремление к свободе Речами Брутов пробудил. На сто ладов твоя чарующая лира — И человечности, и разуму верна — Сквозь радужную ложь Гомеровского мира Нам сеет правды семена. Спешите, граждане, Вольтеру дать дорогу! Велик, любим и чтим, он восстает средь нас. Чтоб проповедовать нам поклоненье богу И вольность, как в свой смертный час. Напрасно ищет он те башни роковые, Что дважды плен его соделал храмом муз: Бастилии уж нет, нет больше тирании, — Дотла разрушен их союз. На поле Марсово глядит он, где святою Свободою престол бессмертный водружен; Французов стекшихся он видит пред собою, Их клятвам вновь внимает он. За победителем, сокрыт клубами пыли, Позорный фанатизм подъемлет дикий крик; Так к Капитолию и Цезарь и Эмилий Влекли поверженных владык. Его триумф во дни сценической забавы Был меньше, хоть народ, излив восторгов пыл, Ему, согбенному под тяжким грузом славы, В веках бессмертье присудил. Ла Барр! Калас! Сюда, страдальческие тени! Он ваш отмститель был, вы — должники его: Покиньте скорбный брег, оставьте ваши пени, Включитесь в наше торжество! Народы-пастыри, следившие паренье Сего отважного орла с гельветских гор! Вы, жители Юры, пусть ваши песнопенья Вольются в наш хвалебный хор. Сыны Америки и дети Альбиона, Воспойте разума опору и пример; Вы, вольности друзья, чье сердце непреклонно, Он ваш согражданин, Вольтер! Народы, ждущие паденья самовластья, Ликуйте: вольность вас от уз освободит. Ее рукой средь нас алтарь воздвигнут счастья, Сей день повсюду знаменит! О божество божеств, природа, провиденье, Не знавшее границ от века существо, Исконное добра и правды воплощенье, Начало мира самого, Ты вольность создало, а рабство человеком Придумано самим, но часто человек Для будущих веков, вступая в тяжбу с веком, Свободы бережет ковчег. Свободы божество, простри над нами крылья, Плодотвори поля, от всех врагов укрой, Пошли нам вечный мир, отраду изобилья И век искусства золотой. Пошли нам доблести, таланты, просвещенье И с чувством долга дай сознанье наших прав, Свободу чистую, законов попеченье, Под стать законам нравы дав!

180. ГИМН РАВЕНСТВУ

(19 июля 1792 г.)

Тебе, о Равенство, благая Опора вольности и прав, Поем мы этот гимн, слагая Его средь празднеств и забав. Сей день, для родины священный, Принес благодеяний рой, В сей день твой голос драгоценный Сплотил французов меж собой. Ты свергло с мерзостью бесправья Придаток титулов пустой, Игрушку глупого тщеславья, Все попиравшего пятой. Разбив народные оковы, Ты рабство обратило в сон: С отменой преимуществ новый И дух и смысл обрел закон. Кумир свободного народа, Ты меньше ведом, чем любим: И Тибра и Кефиса воды Гордились именем твоим. Стремясь к бессмертию ревниво, И воины и мудрецы В горах Гельвеции счастливой Тебе кадили, как жрецы. И Франклин, победитель молний, Став у державного руля, Твоею славою исполнил Пенсильванийские поля. Луара, Рона, Сена, живо Брега украсив, ждут забав: С челом, увенчанным оливой, Сойди и празднество возглавь. О, благотворное светило, Свой бесконечный свет излей, Чтоб тирании блеск затмило Сияние твоих лучей. Он сгинет в ночи преисподней, Гонимый славою твоей, — С тобой и почва плодородней, И небеса с тобой ясней.

181. ГИМН В ЧЕСТЬ ПОБЕДЫ,

ПРОПЕТЫЙ МОНТАНЬЯРАМИ НА ПОЛЕ СОГЛАСИЯ

20 ПРЕРИАЛЯ II ГОДА РЕСПУБЛИКИ (июнь 1793 г.)

Мужчины

О, боже сил! Сам у народа Зажег ты мужество в груди, Победа — спутница похода — Несет знамена впереди. Вершины Альп и Пиренеев Тиранов гибель зреть могли, И там, на севере, слабея, В крови их полчища легли.

Мужской хор

Но прежде чем вложить мечи свои в ножны, Клянемся все, что зло мы истребить должны!

Женщины

Внимайте, матери и девы, Тому, кто правит всей землей, Супруги, дети, братья — все вы Шли за свободу смело в бой. Когда приспешник преступленья Жизнь молодую пресекал, Сын за отца — ему в отмщенье — Над трупом павшего вставал.

Женский хор

Но прежде чем вложить мечи свои в ножны, Клянемся все, что зло вы истребить должны!

Мужчины и Женщины

Так будьте, воины, смелее! Молитесь, девушки, нежней! Отдайте, матери, скорее Для дела славы сыновей! Вы, старики, рукой дрожащей Не в силах приподнять копье — Так шлите юности кипящей Благословение свое!

Хор