Полвека без Ивлина Во

Во Ивлин

* * *

Нэнси Митфорд

25 сентября 1945 Пирс-Корт

Дорогая Нэнси,

итак, я вернулся к себе домой, и на Ваш Париж мне теперь наплевать. Нельзя, однако, сказать, что я не страдаю. Плановики изменили схему водоснабжения в деревне, и я целыми днями таскаю ведра с водой от колодца к котлам. Дом имеет жалкий вид, здесь отсутствуют совершенно необходимые вещи вроде дверных ключей. Сад походит на разбомбленные джунгли. Справедливости ради надо сказать, что вина в подвале более чем достаточно, и повсюду свалены книги, которые я когда-то купил и про которые напрочь забыл. <…>

Жаль, что до выхода первого издания Вы не успели переписать неудачные места Вашей книги [123] . Перепишите сейчас для «Пингвина». В этом и состоит разница (одна из тысячи) между настоящим писателем и журналистом: писатель

готов переделывать свою книгу после того, как вышли на нее рецензии, после того, как ее прочли друзья, и проделанная работа лишена, казалось бы, всякого смысла. <…>

* * *

Главному редактору «Таймс» [124]

123

Имеется в виду роман Митфорд «В поисках любви», который И. Во редактировал.

124

Письмо написано в связи с выставкой Пикассо и Матисса, открывшейся 5 декабря в Музее Виктории и Альберта, и с откликами на нее в прессе.

18 декабря 1945 Пирс-Корт

Сэр,

крепкий чай или, если воспользоваться метафорой мистера Данлопа, «рюмка водки» представляет собой тошнотворное пойло для всех тех, кто привык к изысканным винам Тициана и Веласкеса. Мсье Сора попал в десятку, но, боюсь, что и он не сделал правильного вывода. «Человечество разочаровано в себе, — пишет он. — Оно сознает, что неспособно на великие свершения своих предков, но вместо того, чтобы вновь выучить забытые уроки, по простоте душевной обращается к чему-то новому».

Живопись сеньора Пикассо несопоставима с полотнами традиционных мастеров. Неразбериха в оценке его творчества вызвана тем, что поклонники Пикассо используют неадекватный эстетический язык. К такому художнику следует относиться так же, как относятся к своим кумирам любители эстрады. Когда речь идет о музыке, американские подростки не спрашивают: «Что ты думаешь о таком-то?» Вместо этого они спросят: «Чем он тебя берет?» Цель современного искусства, будь то нацистская риторика, джаз-банд или живопись, — гипнотический трюк; стремясь к ней, оно либо добивается головокружительного успеха, либо терпит сокрушительное поражение. Огромное число вполне культурных и умных людей, которые пали жертвой сеньора Пикассо, — вовсе не позеры. Он их «берет» — то бишь гипнотизирует. Для тех из нас, кто к такому искусству невосприимчив, оно может показаться абсурдным, однако этот процесс, по всей вероятности, безвреден. Выйдя из гипноза, они остаются такими же культурными и умными людьми, какими были до гипнотического сеанса. Их экстатический опыт мог бы даже вызвать у нас зависть. И все же давайте не будем смешивать этот опыт с сознательной и возвышенной радостью, которую дарят нам старые мастера.

Остаюсь, сэр, Вашим покорным слугой.

Ивлин Во.

* * *

В журнал «Лайф» [125]

7 февраля 1946 Пирс-Корт

Дорогой мистер Осборн,

уж не знаю, каким образом у Вас, миссис Рив и мистера Шермана сложилось впечатление, будто я ищу популярности у тех, кто не умеет читать. Я попытался обеспечить знающих грамоту всей необходимой информацией о своих персонажах. И если это не удалось, Вы вряд ли сможете мне помочь.

125

В конце января И. Во получил письмо из журнала «Лайф», в котором сообщалось, что журнал предполагает поместить фотографии прототипов, с которых Во писал героев своих романов.

Уверен, Вы нисколько не виноваты в том, что какой-то босс в Соединенных Штатах Вам надоедает. Не беспокойтесь: он уже давно забыл о своей идее. Когда-то и я месяца два проработал журналистом и боссов изучил неплохо. Они — существа непостоянные.

Если же Ваш босс не собирается отказываться от этой нелепой затеи, и Вы хотите меня видеть — обязательно приезжайте. Просить Вас у меня остановиться я не вправе: в настоящее время у меня нет ни повара, ни прислуги. Но по соседству имеется небольшая гостиница. У Вас есть велосипед? Я живу в семи милях от Страуда. Я здесь безвыездно и, когда Вы приедете, могу угостить Вас стаканом портвейна и черствым хлебом — того и другого у меня в изобилии.

Только, пожалуйста, не звоните по телефону.

Искренне Ваш Ивлин Во.

* * *

Рэндольфу Черчиллю

Апрель 1946 Пирс-Корт

Заметки о Нюрнберге [126]

Сюрреалистический спектакль. Среди груды развалин, отдающих трупным запахом, два дома:

роскошный отель и не менее роскошное здание суда. Барочный зал кайзера Вильгельма. Мебель и освещение функциональны. Нескончаемый приглушенный щебет переводчиков. Перевод почти синхронный. Странное ощущение: видишь, как переругиваются двое здоровенных мужчин, а из наушников в это же самое время раздается визгливый женский голосок с американским акцентом. Очевидный парадокс: на судейской скамье восседают с застывшими квадратными лицами русские — все как один в высоких сапогах и с эполетами; все остальные в гражданском. Русские неподвижны, напряженно, как-то ошарашенно вслушиваются; вид такой, как у венецианских послов при дворе персидского шаха во времена Возрождения. Стоит кому-то произнести слово «Россия», как они виновато вздрагивают, а их представитель, вскочив со своего места, говорит: «Я протестую. Заданный вопрос антидемократичен, не по существу, это фашистская, человеконенавистническая точка зрения, она противоречит Атлантической хартии». Президент международного военного трибунала Лоуренс (совершенно обворожительный человек) говорит: «Вопрос задан по существу», и прения продолжаются. Англичане на высоте, наши юристы раз в десять способнее всех остальных. Французы и янки не скрывают своего восхищения. Вид отпетого преступника из всех сидящих на скамье подсудимых только у Кальтенбруннера: он — нечто среднее между Ноэлем Кауардом [127] и Фицроем Маклином [128] . В Геринге, как и в Тито, есть что-то от почтенной матроны средних лет. Риббентроп напоминает жалкого школьного учителя, над которым постоянно измываются ученики. Он знает, что не подготовился к уроку, и знает, что ученикам это известно. Он только что допустил ошибку, решая на доске арифметическую задачу, и его подняли на смех. Он знает, что в этой школе ему рассчитывать не на что, и все же надеется продержаться до конца семестра, чтобы получить «положительную характеристику» и устроиться в другую школу — похуже. Лжет машинально, по мелочам и без всякой выгоды для себя.

126

И. Во присутствовал на Нюрнбергском процессе в качестве почетного гостя с 31 марта по 3 апреля 1946 г.

127

Ноэль Кауард (1899–1973) — английский драматург, актер и композитор.

128

Фицрой Хью Маклин (1911–1996) — британский дипломат, разведчик и политический деятель; в 1943 г. был направлен на Балканы налаживать взаимодействие с партизанской армией Тито.

Среди представителей оккупационных сил (исключений — шесть-семь) больше всего (еще один парадокс?) евреев, ведь по-немецки среди эмигрантов говорят только эмигранты в первом поколении. Они целыми днями фотографируют друг дружку на гитлеровской трибуне Дворца спорта, выбрасывая руку в нацистском приветствии.

Сотни вялых, пресыщенных, размалеванных, отвратного вида юных секретарш безостановочно бегают по приемам и банкетам, которые устраиваются в холлах одного и того же отеля. «О Боже, я же обещала пойти к французам и к румынам, а ведь еще прием у генерального прокурора, а мне еще переодеваться! Надо бежать!» Пробежать придется от силы сотню метров в соседний холл.

Безработные барристеры живут в свое удовольствие: у них отпуск со всеми удобствами и на всем готовом.

Английские юристы демонстрируют завидное рвение и esprit de corps [129] . Никакой пресыщенности. Трудятся в поте лица в полной уверенности, что делают дело исторической важности.

Пожалуйста, не цитируй меня ни при каких обстоятельствах, чтобы не получилось, будто я плачу неблагодарностью за приглашение на процесс или же скептически отношусь к тому, что здесь происходит. Не цитируй меня вовсе, будь добр.

129

Честь мундира (франц.).

Ивлин.

* * *

Нэнси Митфорд

Четверг на Страстной неделе

18 апреля 1946 Пирс-Корт

Дорогая Нэнси,

Париж был раем. Но, Боже, каким же утомительным! От встреч с новыми людьми я теперь так возбуждаюсь, что лишаюсь сна. После второго подряд четверга у мадам Буке у меня пропадает хорошее настроение (или, как она выражается, «настрой»). Я и по сей день лежу без сна, вспоминая авантюристку, которая прикарманила вилки.

Очень хочется поподробнее узнать о Кеннелле. Последний раз я видел его в пять утра, у него был сердечный приступ вследствие неуемных любовных утех. Он случаем не умер? <…>