Полвека под землей
Шрифт:
При свете свечи и фонаря я угадываю обширные размеры подземного зала с высоким сводом, очертания которого теряются во мраке. Крутой склон усыпан крупной каменной осыпью, по которой я проворно спускаюсь вниз, на дно пропасти, стремясь как можно скорее достичь заветной глубины 65 метров.
По дороге я делаю две находки, новые и волнующие для меня. Среди многочисленных костей овец и баранов я обнаруживаю хорошо сохранившиеся рога северного оленя, лежащие здесь, по-видимому, с глубокой древности, потому что на человечьей памяти это животное никогда не встречалось в Пиренеях. Немного дальше, придавленный огромным валуном, белеет скелет бурого медведя с неповрежденным черепом.
Все эти животные с незапамятных времен падали в отверстие наклонного колодца — настоящую природную западню, и кости их лежат здесь теперь вперемешку после бог весть какой долгой и мучительной агонии…
Огромные полусгнившие стволы деревьев валяются повсюду; они, очевидно, тоже скатились сюда сверху.
У подножия хаотической каменной осыпи дорогу мне преграждает миниатюрное озеро, питаемое тонкими струйками воды, стекающими вдоль толстой сталактитовой колонны, изборожденной множеством желобков и напоминающей окаменевший водопад. Вода, струящаяся вдоль колонны, отлагает здесь каждый день свою крошечную ношу извести, а сама падает в прозрачный водоем.
Излишек воды вытекает из озерца через узкую щель и исчезает в подземной глубине, направляясь неведомо к какому дальнему выходу из-под земли, вероятно к какому-нибудь роднику в долине.
Но вот наконец и дно пропасти. В неверном свете ацетиленового фонаря я в полном безмолвии и одиночестве наблюдаю воочию механизм движения подземной воды. Она сочится капельками и тонкими струйками с циклопических стен подземного зала и собирается в самой нижней его точке, в крохотном озере.
Эти скрытые в подземных лабораториях природы водоемы питают как скромные источники и родники долины, так и многоводные подземные реки, мощными потоками вырывающиеся из-под земли.
Я вижу своими глазами самую загадочную и самую поэтическую фазу вечного круговорота воды в природе — ту, во время которой водяные струйки пробираются сквозь земную толщу одним им известными таинственными путями!
Но вскоре я замечаю, что подземный водоем наполняется не только за счет кристально чистой воды, стекающей с потолка и стен. Темный ручеек вытекает из-под каменной осыпи. Он просачивается сквозь нагромождения валунов, омывая все, что встречается на его пути, в том числе и кости, и гниющие деревья, и падаль…
Этот убедительный пример ярко иллюстрирует ту опасность, которую приносит необдуманное загрязнение источников. У пиренейских крестьян — да и не только у них — существует обычай сбрасывать в подземные пустоты и пропасти трупы павших животных и другие гниющие отбросы. Непрерывно просачивающаяся сквозь известковую породу вода растворяет и уносит с собой эти отбросы и, выбившись где-нибудь у подножия горы родником, может послужить причиной возникновения страшной эпидемии…
На дно пропасти я спускался по самой середине каменной осыпи. Подниматься же обратно решил по краю ее, вдоль одной из стен подземного зала.
На полпути к вершине каменного холма, где свисает веревка, соединяющая меня с внешним миром, я внезапно замечаю в стене вход в темный коридор, полого уходящий вверх. Удивленный и заинтригованный, я вхожу под его своды и, прыгая через усеивающие пол обломки, продвигаюсь вперед. Удивление мое понятно: ни в тексте книги Мартеля, ни в схеме-разрезе пропасти Планк этот коридор не обозначен.
Неровный, заваленный камнями ход скоро приводит меня в обширный грот с пыльным земляным полом. Воздух здесь спертый, шаги мои звучат глухо и не будят эха. Внезапно я замечаю у своих ног груду костей каких-то крупных животных. Присмотревшись, я опознаю, кому принадлежали эти останки, хотя до того времени видел подобные кости лишь в витринах палеонтологических музеев. Это скелеты пещерных медведей, грозных хищников, обитавших на Земле в доисторические времена. Они населяли тысячами подземные пещеры, и первобытным людям приходилось с боем отвоевывать у этих чудовищ свои жилища.
Опустившись на колени, я с волнением рассматриваю и подбираю черепа и челюсти с огромными клыками… Зрелище этих доисторических останков, озаренных неровным светом моего фонаря, производит внушительное впечатление. Мысль моя уносится к тем отдаленным временам, когда в этом гроте обитала целая стая свирепых хищников и каменные своды отражали их яростное рычание.
Миновав подземный зал с костями ископаемых медведей, я двинулся дальше по узкому и неровному коридору, который неожиданно закончился скалистым обрывом. Слабый свет моего фонаря не достигал до дна этого глубокого колодца, брошенные в него камни падали где-то далеко внизу.
Оказывается, пропасть Планк не была исследована Мартелем до конца и имеет не известное ему продолжение. Но каким образом страшные пещерные медведи попали сюда?
В этот день я впервые изведал тайную и опьяняющую радость столько раз испытанную впоследствии: быть первооткрывателем подземного лабиринта, о котором никто не подозревал.
За неимением веревки я не смог в тот день продолжить свое исследование. Но через несколько дней вернулся опять, вооруженный дополнительной веревкой для обследования этого конечного колодца.
Любопытство боролось во мне со страхом, когда я соскользнул с каменного уступа в кромешную тьму колодца, держа в зубах зажженную свечу.
На глубине 8—10 метров я смог, раскачав веревку, встать двумя ногами на каменный карниз и отсюда проникнуть в нижний, не обследованный никем этаж пещеры. Отказавшись от мысли достигнуть дна колодца — для этого снаряжение мое было явно недостаточным, я осторожно двинулся вперед по новой подземной галерее. Здесь также встречались время от времени кости пещерных медведей. Затем путь мне преградил новый провал, на этот раз во всю ширину галереи. Перебраться или перепрыгнуть через него не представлялось возможным.
Но по ту сторону колодца подземная галерея продолжалась, и темные своды ее неудержимо манили меня к себе.
Долго я стоял, размышляя, перед этим неодолимым препятствием, потом со вздохом повернул назад. Однако на обратном пути я придумал способ, с помощью которого можно было перебраться через колодец.
Неделю спустя я снова приехал в деревню Арба. Спрятав велосипед в надежном месте, я поднялся в гору, сгибаясь под тяжестью рюкзака, нагруженного больше чем когда-либо. Продираясь сквозь кустарник, я думал о том, что мои частые посещения окрестностей Арба должны в конце концов возбудить подозрения у местных жителей. Между тем именно сегодня мне надо было во что бы то ни стало проскользнуть к пропасти Планк незамеченным.