Поляна, 2012 № 02 (2), ноябрь
Шрифт:
Обойти вас я могу, синьор, и продемонстрировал это недавно в Генуе, правда при сильном ветре… Но это даже и к лучшему. Пусть все верят, что моя стихия — шторм. Пусть думают, что я этакий разудалый кавалерист! Когда все осторожничают, берегут яхты, храбро распускаю паруса и лечу вперед сломя голову. Эге-гей, родимые!.. Дорогу сумасшедшему русскому!.. Конечно. У них яхты личные, на свои деньги купленные, они их берегут, хоть и все миллионеры, всякие там магнаты… Солидные банковские счета… Коронованные особы… Князь Монако, король Норвегии… Яхтенный спорт — привилегия богачей. А у меня государственная —
А чуть задует легкий бриз, море спокойно, бури нет, и меня не видно… Тут мастерство требуется, одной удали недостаточно, и яхта нужна наилучшего качества. А откуда у русских мастерство? Они ж никогда ничего не выигрывали… А откуда у русских хорошая яхта? Они ж всегда на всем выгадывают, экономят… Вот нас никто всерьез и не воспринимает. Значит так: нас в расчет не берут — это точно. Мою победу в Генуе объяснят сильным ветром… Еще бы, стартовало пятьдесят семь яхт, а до финиша добрались только четыре… Хорошо еще не потонул никто. Снежный шторм баллов шесть, не меньше!.. Тогда газеты писали: „Русских так вдохновило появление снега, что догнать их было невозможно! Словно снежный ком, они неслись к финишу!..“ Зато сейчас мы в тени… Этим и надо воспользоваться. Фактор неожиданности. Все будут смотреть за Страулино, он фаворит. А про нас и думать забудут. И тут уж не зевай!..
В Мельбурне я был восьмым…. Оно и понятно, тогда яхта была Таллиннской верфи, хорошая, но не идеальная. Смешно вышло. Стали сами делать яхты по американской таблице отклонений, а важнейшее примечание перевести забыли… В результате наши яхты на попутном курсе заметно уступали. Хоть „американка“ уже пришла по заказу, стояла на Балтике, но мы ее не успевали освоить к играм… Гонялись на старой. А потом на обратном пути так и оставили ее во Владивостоке. И везти дорого, да и незачем, раз новая дожидается. В Москву катили через всю страну двумя железнодорожными составами… Наши, европейцы… Ехали, пир горой…
Эх, как-то там сейчас Федор? Как наш „Торнадо“? Если яхту доставили нормально, с Федором все в порядке, то, бог даст, первую-то гонку, сеньор Страулино, мы с вами схлестнемся. А там, глядишь, еще посмотрим кто кого… Если все сложится удачно, то за бронзу вполне можем побороться…
Кто у нас еще в соперниках? Багамец Ноульс — старый знакомый, опытный морской волк. Говорят, что если его обходят даже на тренировках, у него от бешенства выступает пена на губах… Швед Суне Карлсон грозился привезти новую яхту… А впрочем, от кого угодно можно ждать сюрпризов: и от англичан, и от немцев, и от венгров…
А кто этот португалец — Марио Кина? Откуда он взялся? В отборочных соревнованиях разделался с двукратным чемпионом Европы! Не зря говорят: все португальцы с рождения мореходы. Каков он с виду? Флибустьер? Черные как смоль волосы, тонкий нос, огненный взгляд? Серьга в ухе, цепь из чистого золота на шее и кривой нож за поясом?
А мистер Паркс? Типичный американец? Бейсбольная кепка, шорты из американского флага, сигара в зубах? А ведь он обставил двух чемпионов мира — Фиккера и Норта. „О рай, о рай! [12] “, — как говорит Федя. И он родом из Чикаго, откуда и чемпион Мельбурна Вильямс… Одного этого достаточно…»
12
Искаж. англ. All right! All right! — Хорошо! Хорошо!
Поезд подошел к вокзалу.
— Подъем, ребята, — будит Тимир сборников.
— Что, уже приехали?..
Платформа. Привокзальная площадь. Душный воздух, ни свежести, ни ветерка. А ведь море рядом… Пересели в автобус. За стеклом ярко освещенные улицы Неаполя, витрины магазинов. Вот и отель «Мажестик».
У дверей встречает Федор.
— Здравь жлаю!
— Что с «Торнадо»? — сходу спрашивает Тимир.
— Вот те раз… Ни здрасть, ни как дела… сразу «Торнадо»… Та шо с ним сделца? Пасеца на трафке в Кралевском парке.
У Тимира отлегло от сердца.
— Ну, прости, прости… Предчувствие, понимаешь… После Касабланки уже не знаешь, чего ждать.
Пожали руки.
— Докладаю, — рапортует Федор. — Дошли без потерь. Усе живы, раненых нема.
— Когда можно выходить в море?
— Та хыть завтра.
Что такое Неаполь? Город? Прежде всего, Неаполь — это Везувий. Его видно решительно отовсюду. Гигантский черный конус, уходящий в залив. Он словно пытается дотянуться до острова Капри. А кто это там теснится у подножья, поднимается по пологим скатам, карабкается к жерлу кратера в жабо из кружевных облаков? Что это за цветные букашки? Ах! Это город, это дома, в которых живут беззаботные неаполитанцы, легкомысленно забывшие участь Помпеи, Геркуланума и Стабии…
В самую несносную жару на вершине Везувия прохладно, мелкие камушки осыпаются под ногами, из широченной глотки сочится сернистый дым. С высоты как на ладони виден Неаполитанский залив. Словно взбешенный конь морского владыки ударил в берег копытом, окаймив бухту высокими мысами, убегающими в море островами, скалистыми вершинами полуострова Сорренто.
Утром короткая пресс-конференция в холле отеля.
И без того стоит несносная безветренная жара, а тут еще софиты, корреспонденты, фотокамеры…
— Как вы оцениваете свою победу в седьмой гонке Генуэзской регаты? Это, по-вашему, случайность или закономерность? — спрашивает репортер.
— Просто повезло с ветром, — отвечает Тимир.
— У вас именитые соперники: чемпионы мира, Европы, победители Олимпийских игр. Кого из них вы можете выделить в первую очередь?
— Агостино Страулино — у него огромный опыт и он тут хозяин.
— Вы всерьез рассчитываете на олимпийскую медаль?
— Если повезет с ветром. Мы неплохо ходим в шторм.
— Вы не оснастили свою яхту пулеметами, чтобы топить конкурентов?
— Пока нет. Вопрос решается…
— Если вы не победите, какое наказание вас ждет на родине? Вас посадят?
— Не думаю.
— Что вам обещали, если вы добьетесь победы? Очередное звание? Орден? Деньги?
— Главная награда для меня, как и для любого советского спортсмена, — олимпийская медаль.
«Надоели, — думал Тимир, когда удалось отвязаться, наконец, от газетчиков. — Скорее к яхте…»