Поляна, 2013 № 02 (4), май
Шрифт:
— Ты, Серега, — шутили бойцы, — лучше не ходи. Сиди в машине. Ну, тебя к лешему. Наловишь пуль, что нам с тобой потом делать?
— Ума не приложу, как меня еще не подстрелили? — вздыхал ЧП. — По такому раскладу все пули мои…
Машину оставили неподалеку. К воротам ЧП шел первым, даже шлем не надел — на все рукой махнул, раз уж доля такая, то ничего и не попишешь, от судьбы не уйдешь. За ним еще двое бойцов. Вдруг из ворот на дорогу выскочил бородач с автоматом и косой очередью резанул по головам — двух бойцов за спиной ЧП сразил наповал. Сереге только ухо пулей ожгло. Навскидку выстрелил, попал точно между глаз боевику…
Казаков тем временем с другой группой зачищал дом. Когда дело было кончено, подошел к убитым бойцам. Серега стоял подле, тер оцарапанное ухо.
«Никакой он не ЧП, — подумал Казаков, — Всем бы так везло».
После этого случая Серегу больше не называли ЧП, а все былое забылось…
По
Казарма и военный госпиталь были взорваны: густая едкая пыль наполнила воздух, искореженные бетонные плиты громоздились друг на друга, из руин торчали изогнутые куски арматуры, слышались стоны раненых…
Те, кто мог, выбирались сами. Плац заполнялся контуженными. Кашляли, отряхивали пыль с одежды, просили пить, курили, лежали на земле.
Казаков с бойцами опергруппы подъехал, когда расчистка завалов шла полным ходом.
— Ты дежурил? — спросил он молодого бойца, часового, растерянно топтавшегося возле ворот. Солдат виновато кивнул.
— Почему убрали заграждения?
Солдат испуганно хлопал глазами, шмыгал носом. Еще час тому назад на него бешено мчался грузовик, надвигалось перекошенное ужасом лицо шахида, машинально вскинул он автомат и выпустил длинную очередь по кабине. Дернулся и упал на руль смертник, но набравшая скорость машина смела высокие железные ворота, влетела на территорию, громыхнуло смятое железо, вздрогнула земля, потерял сознание солдат, а когда очнулся, уж стоял над ним огромный и спокойный майор Казаков и задавал непонятные вопросы.
Заграждения? Уж не те ли это железобетонные блоки, лежавшие поперек дороги, которые убрали вчера? Конечно, будь они на прежнем месте, не проехал бы «Камаз», а взорвался бы прямо возле КПП. Тогда — и ему амба…
Старые надолбы приказал заменить командир части, генерал Бубнов. Новые положить не успели, и дорога у ворот на целые сутки оказалась открытой. За генералом установили наблюдение, и вскоре арестовали… Моложавый кавказец, не таясь, принес прямо в его служебный кабинет триста тысяч долларов.
— Ваши? — спросил Казаков, открывая чемодан с деньгами.
— Ничего не знаю… Подбросили, — угрюмо насупясь, отвечал Бубнов, коренастый мужик с круглым упитанным лицом и свирепым взглядом, широкий нос испещрен мелкой лиловой сеточкой. — Хватит шутить, майор. С огнем играешь… — Пахнет трибуналом…
— Да кто ты такой, черт возьми, чтобы мне указывать, майор? — прорычал Бубнов. — Ты думаешь, что раз с Лубянки, тебе все можно? Ты здесь не один такой умный… И учти, уехать отсюда труднее, чем приехать… — Бубнов заговорил тише: — Не лезь не в свое дело, майор, я вижу, к чему ты клонишь. Выслужиться захотелось? Под генерала дело состряпать?! Забыл, почему здесь оказался?! Один мой звонок и у тебя будут такие проблемы, которых ты в страшном сне не видел… А поведешь себя по-умному, будешь и с деньгами и с наградами, я за тебя замолвлю слово, а сглупишь — пеняй на себя…
Казаков усмехнулся.
— Вы не поняли, генерал, речь сейчас не обо мне, а о вас…
— Все я понял, и ты меня понял… Мы друг друга хорошо поняли. Станешь под меня копать, я тебя закопаю… Помяни мое слово… Казаков молча приставил пистолет к запревшему лбу генерала.
— Не выстрелишь, майор… — нагло глядя Казакову в глаза, усмехнулся генерал. — У тебя таких прав нету. А вот выдерут тебя за меня — это точно. Так что забирай сколько в карманы влезет и вали-ка ты отсюда в свое управление. Понял?
— Понял, — ответил Казаков и спустил курок. Прозвучал сухой выстрел, время остановилось в глазах генерала, он обмяк и повалился на стол.
«Вот так надо было и тогда в Москве, со Щукиным, — подумал Казаков. — По справедливости…»
Вскоре Казаков был отозван в Москву. Смерть генерала списали на чеченских снайперов.
Андрей Журкин
Песня
Дачный осенний этюд
«Минет липкое лето…»
Чёрный вестник