Поляна, 2014 № 01 (7), февраль

Куклин Валерий

Давно, в день моего четырнадцатилетия, я отправилась к роднику, тому, что на восточном склоне. Это место всегда меня тянуло, с тех пор, как моя бабушка впервые отвела меня туда. Мне казалось, что там деревья, склонившись над водой, о чем-то шепчутся, родник, выливаясь в озерцо, поддразнивает их, заигрывая с одинокой дикой сливой, растущей в центре полянки.

Там я впервые и увидела его. Тропинка, как обычно, выгнулась, оббегая старое дерево, и из-за его ствола я услышала плеск воды и смех. Низкий, глубокий, словно гул барабанов на весенней церемонии. Я выглянула из-за дерева и увидела только его спину — он стоял на коленях перед родником и умывался. Я замешкалась на секунду — почти никто, кроме

нашей семьи и не ходит в ту сторону — я не ожидала встретить человека, да еще незнакомого мужчину. А он, будто почувствовал мое присутствие, застыл на секунду, а потом словно тень, не поднялся и пошел, а перетек одним движением к старой сливе, скрывшись за стволом. Я и не успела разглядеть его, подумав, что, возможно, он испугался, не ожидав, встретить кого-то так далеко от жилья, когда из-за ствола взвилась вверх птица и скрылась среди ветвей. Я вышла из своего укрытия и осторожно подошла к сливе — за ней никого не было. Незнакомец будто растворился. Меня взяла оторопь, я вспомнила рассказы о горных духах, не показывающихся смертным, и о том, что случайная встреча с ними грозит бедой. Не оглядываясь, я пошла обратно, ускоряя шаг по склону.

Спустя некоторое время я поняла, что постоянно думаю о незнакомце, мыслями возвращаюсь в тот день, расплывчатый силуэт преследовал меня, мне казалось, что я вижу его краем глаза. А когда спускалась ночь, на дереве, за моим окном пела незнакомая птица, хлопки ее крыльев преследовали меня всеми ночами. Что-то изменилось во мне, я начала смотреть на мир другими глазами, иначе. А однажды мне приснился сон, очень яркий, словно все было наяву. Я поднималась на поляну перед родником, а под старой сливой меня ждал он, прижавшись к стволу. Даже во сне я не могла толком разглядеть его лица, его облик менялся каждую секунду, как вода, как облака на сильном ветре, я отчетливо видела только его глаза — бездонные, темные, пронизывающие насквозь — это не был взгляд человека, мне показалось, что сама Гора смотрит на меня двумя камнями.

Наше молчание длилось целую вечность, а потом он отвернулся и пошел от меня прочь.

— Подожди, — вдруг сказала я.

Он остановился и сказал, не смотря на меня, бросил слова, как камни через плечо:

— Ты будешь жалеть, если я останусь, в конце всего всегда остается только пустота.

— Тогда зачем ты пришел?

Он пожал плечами и посмотрел на меня — волна тепла поднялась и укутала меня целиком, мне показалось, что земля уплывает из-под ног, а сон начал рваться.

— Приходи, — были его последние слова, и я проснулась.

Весь следующий день прошел для меня, будто сон не кончался. Я была в доме, помогала бабушке и маме, но мыслями я была там, у родника. Вечером под окнами я снова услышала хлопки крыльев. Выглянув из окна, в тени стены я ясно увидела мужчину, неотрывно смотрящего на меня. Испугавшись, я отошла, а когда осторожно выглянула второй раз — никого уже не было. Только та самая незнакомая птица где-то в кронах пела печально, так что мое сердце сжималось.

Людям свойственно колебаться и менять решения. Мирские пути запутанны и опасны. Эти слова мудрого Цзычена вились в моей голове, когда на следующий день я взбиралась по горной тропинке. Вдоль нее распустился шиповник, а в моем сердце расцветало нечто иное. Что, я поняла, когда он повернулся ко мне наяву.

Ветки дикой сливы затеняли его лицо, а я смотрела в его темные глаза, ставшие теплыми, человеческими, и внимала любви, раскрывающей в сердце моем свои нежные лепестки. Мы стояли, обнявшись под деревом, и он шептал мне что-то, я слышала в его голосе жар нагретых на солнце камней, аромат горных трав и биение ледяных родников.

— Мы не сможем быть вместе всегда, — произнес он грустно, — я бессмертен и не могу отказаться от этого и не

могу поделиться им с тобой, это не в моей власти.

— Пусть так.

— Я не смогу быть с тобой до конца, люди заметят, что я не старею со временем.

— Пусть так.

— Тебе придется идти до конца одной.

— Пусть. Так.

Бабушка задумалась на мгновение, сжав руку Веики, а потом продолжила.

— На закате следующего дня он пришел к моему отцу и сосватал меня. Сказал, что родных у него не осталось, но родители оставили ему достаточно денег и он хочет остаться в нашей деревне, поближе к моим родственникам. Всю нашу усадьбу молчаливые люди, которых никто у нас не знал, выстроили за считанные недели. Твоя тетка Дэйю была нашим первенцем. Я плакала, долго, когда мне сказали, что родилась девочка, а он успокаивал меня, говорил, что она унаследует великий дар. Дэйю стала врачевателем, знатоком трав, и молва о ней пошла далеко от нашей деревни. Твой дядя Кианг [8] родился вторым, в пять лет он мог поднять взрослого человека, его сила пугала меня, все наши дети получили от твоего деда в подарок какое-то необычное свойство.

8

Кианг — «сильный».

Годы проходили. Небеса, казалось, хранили нас. Работники выстраивались в очередь — на наших наделах урожай всегда был таким обильным, что твой дед пятую его часть каждый год бесплатно раздавал беднякам. Люди вообще тянулись к нему, он отличался от всех, конечно, я одна знала причину, знала, почему разбитый им сад просто исходил цветами до самого снега, почему уходя на охоту один, он приносил лунма или целого юаньху, которых многие охотники и не видели издали, почему рядом с ним в самый холодный день зимы становилось тепло, просто от одного его взгляда.

Я купалась в этом тепле, ни на секунду не сомневаясь в его любви, любовь дарит счастье, долго длящееся счастье укутывает с головой, нежные и сильные руки любимого заставляют забыть обо всем, даже о течении времени. Он же сам, словно ребенок, удивлялся самым простым и обыденным вещам, познавая незнакомый мир, водил дружбу с гончарами, братьями Хи, с кузнецом и господином Фэнем, травником, ему нравились люди-созидатели, он часто говорил, что мастер создающий приближается к бессмертию настолько, насколько позволено смертным.

Однако спустя семнадцать лет, когда Дэйю уже вышла замуж и подарила нам первого внука, я поняла, что наше счастье скоро кончится. Наши дети вырастали, я начала увядать, а твой дед оставался на вид все тем же молодым и полным сил мужчиной. Люди стали шептаться, слухи, они как капельки дождя, сначала не видно, потом ручеек, потом ручьи становятся рекой… и он сам начал смотреть на меня по-другому. Твоя мать, наш последний неожиданный ребенок далась мне очень нелегко. Я чуть не умерла, долго приходила в себя после родов.

В первый день, когда мне позволили встать с постели, пошел снег. Я вышла в сад, а он стоял и смотрел на горы, не отрываясь. Снежинки падали ему на голову и не таяли. Когда он повернулся, я все поняла. Ничего не нужно было даже объяснять — на меня снова смотрела скала. Я лишь поклонилась и ушла в дом.

Мирские пути запутаны. Я не услышала, как он ушел на охоту, как по восточному склону сошли две сильнейшие лавины, как наши работники во главе с твоим дядей Шеном [9] бросились искать его. Все мое мироздание заняла твоя мать.

9

Шен — «осторожный».