Поляна, 2014 № 01 (7), февраль
Шрифт:
Бог мой! Еще одна! Откуда он их берет? Непостижимо!
Потянув мужа за собой, она свернула на другую дорожку. Сказала, что тут тенистее.
Вездесущий Гриша Элькин, у которого появилось наконец-то некое «дело» (и ощущающий живой интерес к этому «делу» Ольги), восторженно сообщил ей по телефону, что к Немо приехала нынешняя жена брата. Утешить его в горе. У них с братом, оказывается, умерла какая-то девяностолетняя тетка. И вдобавок какого-то родственника убили. Троюродного брата или дядю. Коммерсанта. И Немо впал в жуткую депрессию. Эту Катю Гриша прекрасно знает. Та еще штучка! И почему это приличные евреи каждый раз выбирают русских
— Старикан-стариканом, — хохотал Гриша, — а любому молодому даст фору. Вторую жену отбивает у собственного брата. Я его в доме видел считанные разы, а он не дремал. Скажите, Олечка, ну чем такой может привлечь женское сердце?
Ольга ответила резко и раздраженно:
— Ничем!
— Вот и я так думаю!
Гриша расхохотался и повесил трубку, довольный окончанием разговора.
…На плотных розоватых листах французской бумаги Ольга продолжила свою северную серию. Два витязя сражаются друг с другом, а за ними наблюдают три желтокосые северные девы. Луна борется с Солнцем, а три природные стихии — Земля, Вода и Воздух — ожидают исхода поединка.
И опять все круглится, все рифмуется, все бликует и отражается на этих праздничных светлых листах. Потому что Большой космос очищает все низменные и тяжелые страсти, делает их прозрачными и прохладными, как прибалтийский воздух, как прибалтийская вода и прибалтийская земля, на которой произрастают нежные, умеренно сладкие плоды.
Три девушки соответствуют трем стихиям. Ольга преображала реальность, колдовала над ней. Может, она и себя подставляла в этот колдовской хоровод? Ведь сумасшедший братец, как выразился Гриша, ее «заприметил»? Да, но где же стихия огня, которую она, Ольга, так любит — бурная, чувственная, жгучая? Ольга интуитивно приберегала ее для следующих рисунков. Необходима ведь драматургия цвета, развитие внутреннего конфликта.
Да и в реальной жизни, в этой праздной, пустой, в этой счастливой и беззаботной курортной жизни что-то подспудно назревало. И вещее сердце Ольги ловило тайные сигналы…
Как-то так получилось, что она много размышляла о человеке, встреченном ею на дороге, ведущей с вокзала. Ужасном, тяжелом, но почему-то «положившим на нее глаз». Впрочем, занимало ее скорее другое. Сама она была из породы женщин, о которых Лермонтов сказал: «Полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром». И вот феномен отчаянных дам, которые, все бросив, устремлялись за ужасного видом, опустившимся, старым, да к тому же явно больным, погруженным в тяжелую меланхолию человеком, раздражал ее любопытство.
Быть может, это ей чего-то недостает, а с ними все в порядке? Ведь написал же умный и прозорливый Шекспир пьесу, где прелестная фея влюбляется в ослиную морду!
Ну та, старая вульгарная Алла, еще куда ни шло. Ей, кроме такого урода, ничего не светило. Но зачем этот Немо, этот «потасканный Дон Жуан» (как назвал его Гриша), а Ольга бы добавила — «ходячий мертвец», — совсем молодой особе? Ольга видела эту Катю только со спины, но ее художническое воображение «мгновенно дорисовало остальное». Она даже мысленно предугадала некую «лисью» хитроватость в ее миленьком, округлом личике. Нет, логика Ольге явно изменяла! Раз
…Ольга с мужем, выполняя ежевечерний ритуал, шла по направлению к молу. Вечерело. С серебристо-пепельного моря веял ветерок, трепавший серебристо-перламутровую, легкую юбку Ольги и пышные «летучие» рукава ее светлой кофточки. Она выглядела летящей серебристой птицей. Муж придерживал ее за руку, чтобы и впрямь не улетела.
Ветреная погода отпугнула купальщиков. Народу на молу и на пляже было немного. Быстрым шагом Ольга с мужем подходили к молу.
У самого начала мола, рядом с лесенкой, ведущей на песчаный пляж, стоял, оборотившись лицом к морю, человек. Ольга мгновенно поняла, что это Немо: согнутая спина, высокая и полная фигура в бедной бесцветной одежке. Все «другое», не такое, как у здоровых и нарядных местных курортников. Стояла бы рядом жестянка, ему бы бросали медяки.
Ольга заметила его слишком поздно — пришлось продолжать идти вперед — к концу мола. Она надеялась, что он их не увидит, — так погружен в созерцание. Но стоящий, словно что-то почувствовав, неожиданно обернулся. Судорожно, с каким-то глухим стоном. Обычно полузакрытые глаза на миг вспыхнули, и он, сорвавшись с места, побежал вниз по лестнице, спрыгнув через несколько ступенек в песок. И затих, собравшись в комок, на прибрежном песке.
Борис быстрее Ольги спустился с лестницы и склонился над упавшим, что-то у него спрашивая. Подоспевшая Ольга прошептала мужу, что это — знакомый Гриши. Она его уже прежде видела. Он недавно приехал. Болен. И скорее всего, не вполне нормален.
Человек не шевелился.
Вокруг собралась небольшая толпа курортников.
— Нужно его отвести к Грише, — решительно сказал Борис. — Идемте. Встать сможете?
Несколько высоченных молодых литовцев в модных цветных трусах до колен поставили беднягу на ноги.
— Мы его доведем до дому, — объявил Борис окружающим и взял его под руку. Ольга боялась до него дотронуться и шла рядом — со стороны мужа.
Сердце билось ужасно. Что его так испугало? Неужели она? Безумный больной человек! Борис по дороге позвонил на Гришин мобильник и сказал, что они ведут к нему одного его знакомца. Тот упал с лестницы и еле ходит. На вопросы о местожительстве не отвечает.
— Выбегаю! — бодро выкрикнул Гриша. Судя по всему, ему нравилось, что сонная курортная жизнь неожиданно прибавила обороты.
Немо всю дорогу к Грише был в какой-то тяжелой отключке и смотрел себе под ноги. Но перед самым домом Гриши, за несколько минут до того, как тот выскочил из подъезда и повел его в снятую им же квартиру, — поднял голову и прямо посмотрел на Ольгу. Каким-то неожиданно светлым, ласкающим взглядом. Ольга уловила этот взгляд, ощутила его теплоту. Ее поразило прояснившееся лицо незнакомца, худое и печальное.
— Как вас зовут? — спросила она.
— А вы не знаете? — прошелестел он одними губами, почти без голоса.
— Я знаю? Почему? Разве мы знакомы?
Гриша выдернул Немо из рук Бориса (тот не без брезгливости отстранился от пострадавшего, что Ольга отметила), уступив место Элькину. Они с Ольгой снова пошли к морю, но прогулка была безнадежно испорчена. Оба молчали. Борис никаких вопросов Ольге не задавал — видно, думал, что она сама ничего не знает. Она и не знала. Не знала даже больше прежнего! Этот человек ей прямо намекнул, что они знакомы. Но ее память отказывалась его вспоминать!