Полярные байки
Шрифт:
– Доклад! «Товарищ Маяковский не такой уж оказался вам всем и товарищ». Я, когда говорю «вы», не вас имею в виду, а всех строителей коммунизма. Вы-то тут ни при чем. «Козырный чувак с самого начала свару начал – "Товарищи, поспорьте о красном спорте". Короче, предъяву бросил, а вы рвите друг друга. Слова хорошего для гандонов-спортсменов не нашел – "…нагоняя мускулы на теле, все двуногие заувлекались спортом".
И вот ведь к чему ведет, падла. К примеру кент бегать от конвоя хорошо наловчился, время показывает. А наш туз тут как тут – "За
И все ведь простить можно спортсмену. Где это видано, чтобы происхождение позорное менять, если ты, скажем, прыгаешь высоко? Вот, полюбуйтесь что пишет – "Чтобы жил привольно, побеждая и кроша, чуть не в пролетарии произведут из торгаша". Издевается над коммунистами и ихними органами. А дедушку Калинина вообще евреем сделал – "…назовет товарища Калинина "Давид Василичем"".
Понятное дело, спортсменов поголовно в алкаши записал – "…говорят, что двое футболистов на вокзале вылакали весь буфет". И развратные действия в спорте сделал как здрасте – "…всех девиц в округе перепортить!"»
Доклад свой Татарин отбарабанил, почти не заглядывая в тетрадь, победно огляделся и заключил:
– Вот такие у коммунистов поэты, яму еще, – посмотрел в конец стиха, – еще в 1928 году рыть начал, а то в школе «читайте, завидуйте, я, бляха, гражданин» – давай, начальник, мой приз!
Бориса Каюрова, однофамильца знаменитого актера, давно уже не удивляли антисоветские выступления на Крайнем Севере. И не каких-то тихих интеллигентов в своем кругу на кухне – работяги кляли советскую власть и компартию, абсолютно не стесняясь на публике. Он вдруг припомнил ту загадочную улыбку матери, но углубиться не успел. Подошел тракторист со своей половины с законным вопросом:
– А чё за концерт? Приз… Татарин тут выступает… какой приз? За какие такие заслуги?
– Приз – вот он, – Борис невозмутимо достал из-под подушки бутылку водки, – а заработает его тот, кто Маяковского лучше понимает…
– Погодь-погодь, начальник! А Татарин чё тут, самый грамотный? Этот еще, Копченый, туда же. Я, к примеру, тоже про Маяковского могу. Прошу и мне слово: еще непонятно, кому приз.
– Вообще-то мы тут стихотворение разбираем… Но ты прав, главное – тема, может, у тебя другой стих…
– А может, и поэма, – подхватил шустрый Татарин.
Борису уже самому интересно стало, какие новые мысли появятся о поэте. Не зря ведь мать книжонку подсунула.
– Значит так, – издалека начал тракторист, – американец когда падал, попал к нам на весеннюю пашню, в аккурат ебнулся в самую жижу.
– Какой американец?
– Ну тот, с самолета, который ракетой наши заебашили… Я из Поварни возле Свердловска, после дембеля гулял две недели, тут Первое мая, еще повод, так мы всей компанией и побежали к нему на парашют разноцветный…
– Пауэрс, что ли? – догадался Борис.
– Ну да, вроде… Помню, он как толпу нашу увидел, так и обосрался и пистолет в грязь выкинул. А мы без понятия были, думали, наш летун налетался…
– А Маяковский при чем?
– Ну… как при чем, он это… про человек и самолет стих написал… – Пауза. – Вроде, – уже менее уверенно добавил тракторист.
– Эх ты, грамотей, – Борис вернулся на свой топчан и убрал бутылку, – твой Пауэрс еще сперматозоидом был, когда Маяковский застрелился.
Но конкурс на этом не закончился. С той половины еще подошел более взрослый топик Николай. Он положил на стол истертое письмо. Все знали его грузинскую жену Изольду Ноевну и сына – семиклассника Славу.
– Вот, Боря, с Маяковским напрямую связано. – Николай был в бригаде самым грамотным: на Большой земле он работал учителем.
– Так ты сам прочитай. От кого письмо?
– От Изольды, – грустно сообщил бывший учитель, – пишет про Славку.
– И чего там? Про Маяковского?
– Давай я своими словами расскажу, Изольда тут все слезами залила…
В школе показали открытку и предложили написать по ней сочинение. На открытке пионеры сидели у костра в лесу. Славик, мальчик своеобразный, поставил не как другие эпиграф «Взвейтесь кострами, синие ночи…», а нашел где-то у Маяковского: «…Пете некогда гулять. С час поковыряв в носу, спит в двенадцатом часу. Дрянь и Петя и родители: общий вид их отвратителен».
Видимо, не выпустив таким образом до конца пар плохого настроения, Славик предложил неожиданное развитие сюжета. По дороге к месту, обозначенному на открытке, не обошлось без жертв. Пытливый автор в подробностях изложил утопление части пионеров в болоте и загрызание другой части дикими зверями. Но и оставшиеся у костра недолго пели свои пионерские песни: упавшим деревом всех их придавило насовсем.
Борис подвел итоги чрезвычайно творческого конкурса по Маяковскому. Он достал снова свою бутылку, подумал и извлек из рюкзака вторую, теперь вправду последнюю, и обе выставил на стол, покрытый ватманом.
Первый и единственный тост шесть человек выпили за пролетарского поэта.
Сентябрь 2018 г.
ЧП в Асунсьоне
Жизнь в столице Парагвая активизировалась перед началом сиесты. Люди сновали по улицам, продавали, покупали, пили мате, кричали, спорили, обнимались, ругались… Сотни мотороллеров, мотоциклов, маленьких старых автомобилей непрерывно гудели, просачиваясь в любую щель на дороге. Среди них изредка появлялись огромные внедорожники-пикапы типа Dodge Ram 3000, на которых любили ездить богатые пожилые ранчерос в ковбойских шляпах. Джипы не суетились, двигались плавно, словно большие корабли в набитой мелкими суденышками гавани.
Практически все водители и пассажиры потягивали мате из металлических трубочек с ложкой и сеткой на конце, опущенных в разнообразной формы, цены и украшений небольшие сосуды.
Машина российской компании была заметна в этой круговерти. Одно из первых приобретений – желтый «Ленд-Ровер» с зелеными эмблемами «Кэмел трофи» был усилен мощным кенгурятником с парой дополнительных огромных фар-прожекторов, специальной балкой над крышей еще с четырьмя фарами, верхним багажником с двумя запасными колесами и огромной круглой эмблемой с цветами российского флага и надписью «Арктикнефть».