Полюби меня
Шрифт:
– Доброго дня и долгой ночи, матушка. - Произнес Александр традиционное приветствие итхисов.
– Долгой ночи, сын. Ты не знаешь, где Аэриса? Я беспокоюсь.
– Во взгляде ее промелькнула настоящая тревога. А ведь она по-настоящему любит своих детей. На меня Аделина как всегда не обращала внимания, поэтому я уселась за свой стол, включила компьютер. Чем быстрее я, проверю почту, отвечу на вопросы сотрудников, тем быстрее мы пойдем обедать. Поэтому их разговор я слушала лишь краем уха. Иногда итхисы мне напоминали ледяные айсберги, своим спокойствием и невозмутимостью, а иногда агрессивных кошек выгибающих
– Она в безопасности, матушка.
– Александр избрал позицию айсберга.
– Это моя дочь и я буду решать, где ей безопасно!
– Аделина выбрала противоположную. Мой любимый просто промолчал, пожал плечами, он был не из тех, кто любил скандалы и в отличие от своей мамы он не считал меня предметом интерьера. Александр обратился по-русски ко мне:
– Кира, мы с мамой побеседуем в кабинете. Ты пока закончи с почтой и пойдем есть.
Аделина бросила на меня презрительный взгляд, одними губами прошептала "эдоэртэ". Старушка одуванчик просто. Как только двери закрылись раздались ее крики, голос Александра был спокоен, но в нем звучали гневные нотки. Я спокойно переадресовывала запрос от канцелярии нашим административным директорам, когда услышала нечто, что заставило меня отвернуться от монитора и прекратить тарабанить пальцами по клавиатуре.
"Ты должен был стать следующим королем! Аэран стар, Аэрто слаб - ты бы мог стать родоначальником следующей династии, а ты продаешь алкоголь, болеешь идеей создания парламента и спишь с эдоэртэ!"
Я поняла всю фразу целиком, только потому, что все эти слова часто звучали на собраниях оппозиции. "Династия", "парламент" и другие. Е-мое, а ведь Александра в Октавии ждет неплохая карьера. Но эту тираду Аделины, Александр что-то тихо ответил. Что, я не расслышала, но женщина вылетела из кабинета почти бегом, удивительная прыткость для ее возраста, оперлась на мой стол когтистыми руками и сказала тихо, используя великий могучий русский язык:
– Маленькая шшшлюха, сколько ти хочьешь? Я могуу заплатьить огромные деньги. Только уезжжай, убиррайся, убьери лапы от мойего сына.
Я посмотрела в ее ясные голубые глаза, очерченные синей радужкой, на ее такое старое лицо и ответила со злой усмешкой:
– У вас не хватит денег, чтобы заставить меня оставить его.
Секунду другую она смотрела мне в глаза, потом толкнула стол с неожидаемой для такой пожилой женщины силой и вышла из комнаты.
Выводить из себя маму Александра доставляло мне какое-то извращенное удовольствие. И видимо меня с ним связывают все таки настоящие чувства, коли я не моргнув глазом отказалась от денег. Меняюсь...
Александр все не выходил из кабинета, видимо возвращает себе душевное равновесие после беседы с мамой. Я встала, потянулась, развела руки в сторону, затем изогнулась назад в йоговской позиции - приветствие солнцу. Мой вид никак не соответствовал интерьеру пафосной золотой приемной. Но все-таки есть определенная прелесть в ношении спортивного костюма, что бы там не говорили законодатели моды.
Я стояла, наклонившись вниз, широко расставив ноги, и пыталась достать локтями до пола, когда дверь открылась, и Александр соизволил выйти из своего кабинета. Он смущенно кашлянул, я тут же собрала ноги и разогнулась. Неудобно вышло... Я постаралась оправдаться:
– Извините, просто от долгого сидения на стуле очень затекает спина.
Он улыбнулся, в глазах его плясали смешинки:
– Я не возражаю, что ты...
Мы спустились на лифте, пешком дошли до нашего любимого круглосуточного кафе в стиле Америки шестидесятых, забились в укромный уголок. Александр заказал себе гамбургер слабой прожарки, я взяла пасту. Чтобы не молчать в ожидании официанта я легкомысленно поинтересовалась:
– Что же такого ты сказал Аделине, что она едва голову мне не откусила, когда вышла?
Александр замер, будто я спросила его о чем-то очень серьезном, сделал глоток колы, посмотрел на меня, на едущий над нашими головами игрушечный паровозик, снова на меня, снова на паровозик. И когда я уже хотела попросить его не отвечать, раз это так для него сложно, он произнес низким, рычащим голосом:
– Я сказал ей, что не желаю ехать в Октавию, потому что я люблю тебя.
Глава 9.
Мне послышалось? Или я схожу с ума? Неужели Александр сейчас сказал, что любит меня? Пришла моя очередь смотреть на паровозик, так неспешно катящийся над нашими головами, блестящие рельсы, красные вагончики, безразличный и неизменный ход. Смотреть на паровозик, если я сейчас взгляну на Александра, то не сдержусь, разрыдаюсь, брошусь ему на грудь.
А вдруг он пошутил, или снова сыграл в эту игру перед Аделиной, лишь бы позлить ее. Но Александр продолжил говорить, неспешно, устало, так, будто слова даются ему очень тяжело:
– Когда я сегодня сказал вам, что то, что вы эдоэртэ не повлияло на меня, я солгал.
– Какие интересные колесики у этого паровозика, смотреть на него, не смотреть на Даскара, так страшно.
– Кира... После того как я прикоснулся к тебе, я испытываю болезненную потребность быть рядом. И я прекрасно осознаю неестественность своего влечения...поэтому не хочу, чтобы это как то повлияло на наши рабочие отношения.
Даскар замолчал. Я больше не могла отвлеченно слушать его, я повернулась и посмотрела на него, сидящего так близко на большом алом сиденье. В глазах его плескалась столь не свойственная ему неуверенность, он ждал моей реакции на его слова. Черт, первый раз в жизни, когда нужно что-то сказать, я не способна вымолвить ни слова. В душе я танцевала, прыгала с помпонами, сладкая нега охватила все мое существо и это было так хорошо, что я не могла открыть рта. Александр неправильно истолковал мое молчание, поэтому попытался подняться с места, черт, неужели он сейчас убежит, как школьница, признавшаяся в своих чувствах.
Что же со мной не так? Почему я молчу? Я схватила его за руку, он вздрогнул. В глазах его стояла такая мука, что я удивилась, как я раньше не поняла, что он чувствует то же самое. Воистину, влюбленные - слепы. Словно какая-то невидимая сила решила мне помочь, в ресторане вдруг на всю громкость заиграла I put a spell on you, Скримин Джей.
Я придвинулась к нему ближе, еще ближе, но мне было мало. Воспользовавшись еще одним преимуществом спортивного костюма я залезла ему на колени, оседлав его, и обняла так, что его голова оказалась на уровне моей груди.