Полюс холода
Шрифт:
Цинченко пробежал глазами по рядам и остановил взор на сидящих рядом Николае Олонко и старом Куне.
— Как-то, — продолжал Цинченко, — Николай Олонко рассказал случай, который произошел в горах с Куном. Старый охотник увидел в горах «глаза» так называемого злого духа и очень испугался. К чести Куна, он нашел выход: попросил у Олонко комсомольский значок и продолжал путь в горы. Значок и сейчас украшает шапку старого охотника.
При этих словах Цинченко по залу прошел легкий шум. Некоторые приподнялись, чтобы взглянуть на Куна. Олонко взял у него шапку. Она пошла по рукам.
— В Комкуре, — продолжал Цинченко, когда шум немного улегся, — старики и сейчас говорят, что кто увидит «глаза» горного духа, тот немедленно погибнет, если не пойдет к шаману, который снимает чары. В старину шаманы крепко наживались на этом. Сейчас не те времена. Молодое поколение не верит в существование горного духа. Но долгое время местные жители не могли объяснить таинственное явление. Большинство сошлось на том, что в горах имеется озеро, в котором отражаются солнечные лучи и дают отблески на многие километры. Товарищи были близки к истине. Только это не озеро блестит, а висячий ледник, расположенный на большой высоте.
В Сунтар-Хаята насчитывается девять висячих ледников. Они расположены на крутых склонах гор, в неглубоких впадинах. Висячий ледник, который видел Кун, находится на склоне высочайшего пика Сунтар-Хаята и виден примерно за двадцать километров.
Так что, товарищи, объясните всем, что в горах нет никакого злого духа с красным глазом, а есть висячий ледник, который в солнечные дни виден издалека.
Мы установили также, что в горах на высоте две тысячи пятьсот метров и выше летом выпадает снег. Но этого еще недостаточно для жизнедеятельности ледников. Перед нами стояла и другая задача — выяснить, сколько льда расходуется в жаркие летние месяцы. Как известно, в июле и августе происходит наиболее сильное таяние ледников, в результате чего образуются летние паводки, которые приносят огромный вред колхозам, расположенным в районе Сунтар-Хаята.
Наблюдениями установлено, что систематические ночные понижения температуры сильно уменьшают процесс таяния и поддерживают равновесие в приходно-расходном балансе льда, благоприятствуют жизнедеятельности ледников.
Вот вкратце о ледниках.
Экспедиция проделала также работу по выявлению новых оленьих пастбищ, новых сенокосных угодий…
Колхозники внимательно слушали ученого. Цинченко видел это по сосредоточенным лицам людей.
После выступления Цинченко на трибуну поднимались колхозники, члены экспедиции. В речах звучала решимость добиться дальнейшего подъема артельного хозяйства.
Николай Олонко свое выступление закончил словами:
— Великое дело, за которое сражался в наших землях Григорий Васильевич Соснин, — в надежных и крепких руках!
Кто-то хлопнул в ладоши. Его поддержал второй, третий, и скоро весь зал стоя аплодировал простым мужественным словам юноши-эвена.
Глава пятнадцатая
СЛЕДСТВИЕ ЗАКОНЧЕНО
Листы дела 27, 28, 29 и другие.
— Остановитесь, гражданин Лагутин, на истории вашего знакомства с Серафимом Петровичем Бастыревым.
— В 1941 году на станции Амурской я купил дом. Соседом оказался Бастырев. Мы познакомились. Как-то раз я пригласил его к себе. Выпили. Завязалась беседа. Старик сокрушался, что из-за болезни не может идти на фронт и что даже не может вернуть государству большие ценности, которые лежат в надежном месте далеко на Севере. Рассказ меня насторожил: в свое время от отца я слыхал о каком-то ящике с драгоценностями, оставленном отрядом Соснина в горах.
— Скажите, от кого ваш отец мог услышать об этом ящике?
— Не знаю.
— Вы знаете. Ваш отец служил в банде князца Старкова, а потом у Бочкарева. Продолжайте дальше.
— Чтобы выпытать у Бастырева все, что он знает о ящике, я подпоил его. Язык у старика развязался. По его словам, в горах спрятан ящик с золотом, о нем знает только один проводник отряда — эвен Кун из Комкура. На вопрос, укажет ли охотник незнакомому человеку местонахождение ящика, Бастырев ответил, что укажет, если предъявить ему ключ.
Осенью Бастырев сообщил, что будто он направил письмо в Якутский обком партии с просьбой разыскать Куна и содержимое ящика сдать в фонд обороны страны. Ответа на свое письмо он не получил.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы похитили ключ?
— Новый, сорок второй год я встречал у Бастыревых. В ту ночь много говорили о событиях на фронтах. Серафим Петрович, доставая из шкатулки письмо сына, выронил на стол ключ. «Это тот самый?» — спросил я. Бастырев утвердительно кивнул. У меня тут же возникла мысль похитить ключ, пробраться в Комкур к Куну. Все были выпивши. Бастыреву стало плохо, и он ушел в другую комнату. Момент был удобный. Я взял шкатулку и вынес в сени, оттуда домой.
На другой день, я еще спал, явилась милиция с обыском. Ключ нашли: я не успел припрятать его подальше, был под хмельком. Скоро меня взяли в армию, поломали все мои планы…
— Находясь в запасной части, вы подделали документы и пытались демобилизоваться. Так?
— Так.
— Вас судили военно-полевым судом и послали на передовую для искупления вины?
— Да. Судил военно-полевой суд.
— Итак, в сорок шестом году вы демобилизовались и…
— Вернувшись домой, я с повинной головой пошел к Бастыреву. Старику было плохо. Несколько раз я у него просил ключ, обещал выполнить его волю и сдать драгоценности государству. Не поверил. Если бы поверил, я действительно сделал бы так, как он просил.
— Сомнительно. Ваши поступки говорят об обратном. Еще вопрос: для чего вы коллекционировали ключи?
— Я знал, что Бастырев передаст ключ какому-то близкому человеку. Значит, тот человек должен поехать в Комкур на розыски Куна. Но почему бы этим человеком не быть мне? — рассуждал я. — Поехать в Оймякон, устроиться на работу и ждать там появления посланца от Бастырева. Как я добуду у него ключ, об этом тогда не думал. Беспокоило другое. Раздобыв ключ тем или иным путем, я мог бы явиться к Куну, не вызывая подозрений, только в первые дни пребывания в Комкуре. Но предъявить ключ, прожив несколько лет, было бы рискованно. Я не хотел этого. Тогда-то и родилась мысль о коллекционировании ключей. Ими я хотел усыпить все возможные подозрения Куна. И опять-таки я не представлял себе конкретно, как это получится. А потом увлекся самим процессом коллекционирования: он доставлял мне наслаждение.