Полюс холода
Шрифт:
Полог приподнялся, и из палатки показался человек. Николай крикнул:
— Назад, стрелять буду!
На другой стороне палатки раздался выстрел. Над головой Куна просвистела пуля. В разрезанный брезент полез человек.
— Стреляй буду, — спокойно сказал охотник. — Назад ходи.
Ветлужанин собирался выстрелить, но его за правую руку схватила собака. Пистолет выпал. Ветлужанин, отбиваясь, отходил к костру. Николай видел все это, но стрелять не решился: было темновато. Вдруг мимо костра метнулась серая собака.
— Грей, сюда! — крикнул Ветлужанин.
Две собаки сцепились и начали кататься по земле. Ветлужанин пошел к палатке.
— Выходи! — скомандовал он.
Первым показался Щеголь. Ему скрутили руки. Второй вылез только после нескольких приказаний. Обоих повели к костру. Николай подбросил свежую охапку хвороста и только теперь хорошенько рассмотрел незваных гостей.
— Лагутин! — воскликнул он, узнав охотоведа. — Вот вы чем занимались!..
— Доигрался, — заметил Ветлужанин. — Мат в два хода…
— Жаль, третий убежал… — сказал летчик.
Прибежал Ваня.
— Мы человека поймали! — крикнул он, с удивлением глядя на связанных людей.
— Ну-ка, Николай, приведи его сюда, — распорядился Ветлужанин.
А собаки, злобно рыча, продолжали кататься по земле.
— Достойный противник у Грея, — вслушиваясь в рычание собак, сказал Ветлужанин.
— Это Буйвол, — кивнул головой Левченко на Лагутина. — Во всем районе не было сильнее собаки. Хватка мертвая.
— Сохраняй собак надо, — сказал Кун.
Охотник поднялся и принес два ведра воды.
— Разнимай будем, — сказал он Ветлужанину.
Первое ведро выплеснул Ветлужанин, второе сразу же за ним — Кун. Собаки отскочили друг от друга. Ветлужанин схватил Грея за ошейник, Кун поймал Буйвола на аркан.
Под конвоем привели Старкова. Его усадили рядом с Лагутиным и Щеголем.
— Что с ними делать? — спросил Олонко.
— На самолете отправим в Оймякон, — ответил Ветлужанин. — С утра в Голубую долину съездим. Может, еще четвертого на заимке схватим.
Кун сидел сгорбившись и, ни к кому не обращаясь, повторял одно и тоже:
— Ай, худой люди! Ой, худой люди!
В землянку проникал тусклый свет. Ирина очнулась и обвела глазами убогую обстановку. Увидев пилу, обрадовалась. Вспыхнула надежда вырваться из плена. Но, вспомнив, что руки и ноги связаны, тяжело вздохнула. Как же добраться до пилы?
Ирина перевернулась на бок, потом на спину, кое-как присела, затылком уперлась в стенку и согнула колени; «Теперь попробую передвинуться на край топчана и свесить ноги», — решила она. Проделав все это, девушка встала на ноги, но двигаться не могла. «Надя давно бы уж выбралась», — подумала она и, опустившись на пол, начала медленно двигаться в угол. Вот и заветная пила. Верхняя ее ручка была зажата между двумя жердями стены. Ирина повернулась спиной к пиле, поднялась на ноги и осторожно стала водить веревкой по зубьям…
Выскочив из землянки, Ирина зажмурила глаза от яркого света. Закружилась голова. Одеревенелые ноги плохо слушались. Кое-как выбравшись на знакомую дорогу, она медленно побрела в Комкур. В лагерь Ирина идти не решилась — боялась встретиться с отцом.
Глава четырнадцатая
ТАЙНА СУНТАР-ХАЯТА РАЗГАДАНА
В конце июля группа Соснина, в которую вошли Надя и Кун, перебазировалась на высокогорную наблюдательную станцию. Две палатки поставили на широкой ледяной террасе на высоте двух тысяч пятисот метров. Здесь вечная зима. Толстый слой снега ослепительно сверкает на солнце. В погожие дни с террасы хорошо просматриваются окрестности. По утрам внизу, в долинах, ползет туман, часам к десяти он разрывается на клочья и исчезает. Сразу же перед взором открывается чудесный вид на зеленые долины, горы, на сверкающие ленты рек. Видно и озеро, на берегу которого находится лагерь экспедиции.
В начале августа неделю шел густой снег. Временами крупный град часами барабанил по палаткам.
«В долине сейчас двадцать пять — двадцать шесть градусов тепла, — заносил в дневник Соснин, — а у нас, в горах, — минусовые температуры. Но не это удивляет. Снег в самый жаркий месяц года — вот что заставляет призадуматься. Очевидно, на какой-то определенной высоте снегопад превращается в дождь. Чтобы выяснить это, решили провести наблюдение на разных высотах. Результат получили такой: на высоте две — две с половиной тысячи метров идет снег; на высоте тысяча четыреста — тысяча пятьсот — снег вперемежку с дождем; на высоте тысяча метров — дождь. Данные полностью подтверждают первоначальные предположения. На Полюсе холода есть все условия для жизнедеятельности ледников. Ларчик, как говорят, открывается просто: в горах круглый год выпадают твердые осадки, которые питают ледники».
Вечером двадцать третьего августа члены Сунтар-Хаятской экспедиции последний раз собрались у костра. На следующий день они покидали горы.
Солнце уже зашло. Синие тени легли в ущельях скал. Только вершина Сунтар-Хаята долго еще пламенела в красноватых отблесках заката. Наконец и она потухла. На потемневшем небе зажглась первая звезда. Наступила ночь. Люди сидели молча. Перед ними ярко пылал костер. Ни один звук не нарушал торжественной тишины.
Соснин оторвал взор от огня и взглянул на товарищей.
— Давайте споем, друзья, — сказал он и тихо запел.
Песню подхватила Надя, за ней другие.
Желтое пламя костра озаряло вдохновенные лица людей. Темное небо глядело на них и, казалось, в такт мелодии зажигало звезды одну ярче другой. А в горах эхо вторило песне.
Между песнями люди вспоминали будни экспедиции, и никому не хотелось покидать гостеприимный костер. Всем казалось, что в тот вечер он горел особенно ярко…
Позавтракав, Ваня взобрался на полати и, устроившись поудобнее, три раза ударил по банке. Прислушался. Аппарат молчал. Вызов пришлось повторить еще два раза, только после этого откликнулись с другого конца провода тремя неуверенными ударами. Ваня обрадовался и усиленно забарабанил по «телефону», выстукивая по азбуке Морзе команду: «Собираться у меня во дворе».
Первым пришел коренастый мальчик с круглым лицом и непокорным вихорком черных волос.
— Будешь караульным, — сказал ему Ваня. — Чтобы в сарай никто раньше времени не вошел. Понял?
— Понял, — блеснул глазами мальчик, занимая свое место.
Скоро двор наполнился ребятами.
— Где Ваня? — послышались вопросы.
Караульный, стоявший в дверях со скрещенными на груди руками, важно отвечал: «Там», — и выразительно кивал головой в сторону сарая.
— Почему нас не пускаешь?