Помеченный смертью
Шрифт:
Кондиционер на приборной доске выпускал в салон струи холодного, свежего, бодрящего воздуха, и все же внутри "Тандерберда" было слишком жарко. Алекс почувствовал, как на лбу выступили капли пота, а рубашка намокла и прилипла к спине.
Три мили.
— Может, мы остановимся? — сказал Колин.
— И повернем назад?
— Вполне возможно.
— Все равно он это заметит, — покачал головой Дойл, — и сразу же развернется. Будет вновь преследовать нас и вскоре опять окажется впереди.
— Так...
— Давай подождем. Посмотрим, что он будет делать, — повторил Дойл, изо всех сил стараясь скрыть звенящий в голосе страх. Он был уверен, что должен служить мальчику живым примером силы и стойкости. — Не хочешь взглянуть на карту и посмотреть, сколько миль до ближайшего населенного пункта?
Колин прекрасно понял, что означает этот вопрос. Он схватил карту и расстелил на коленях. Она закрыла его, как большое покрывало. Слегка скосив глаза за своими тяжелыми очками с толстыми стеклами, Колин нашел местонахождение отеля, откуда они ехали, прикинул расстояние и отметил ногтем точку на карте. Потом определил, где находится ближайший город, сверился с масштабом в нужном углу карты и провел в уме некоторые вычисления.
— Ну? — спросил Дойл.
— Шестьдесят миль.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Понятно.
Это было чертовски далеко, слишком далеко.
Колин свернул карту и отложил ее в сторону. Он сидел неподвижно, как каменное изваяние, не отрывая взгляда от "Шевроле".
Дальше шоссе взбиралось на небольшой склон и ныряло вниз, в широкую солончаковую долину. Оно было похоже на линию, проведенную тушью по чистому белому листу писчей бумаги. Дорога была пуста. Насколько хватал глаз, на протяжении многих миль по шоссе не двигалась ни одна машина.
Это полнейшее одиночество на дороге было как раз на руку водителю фургона. Он резко затормозил и бросил свой "Шевроле" вправо к обочине, а затем по кругу влево, совершив большой виток. Фургон остановился, замер поперек дороги, заблокировав большую часть обеих полос движения.
Дойл резко надавил на педаль тормоза, а потом понял, что нет никаких шансов замедлить ход или сразу остановиться на такой скорости и при таком расстоянии. Поэтому он вновь переставил ногу на акселератор.
— Поехали!
Придерживаясь восьмидесяти пяти миль в час, "Тандерберд" несся прямо на фургон, целясь в самую середину сине-зеленой рекламы на его боку. Семьсот ярдов до "Шевроле". Теперь шестьсот, пятьсот, четыреста, триста ярдов...
— Он не собирается двигаться! — крикнул Колин.
— Неважно.
— Но мы разобьемся!
— Нет.
— Алекс...
За пятьдесят ярдов до фургона Дойл резко повернул руль вправо. Завизжали шины. "Тандерберд" промчался через усыпанную щебенкой обочину, совершил безумный скачок, будто пружины из металлических превратились в резиновые, и продолжал движение.
В голове Дойла молнией сверкнула мысль, что этот трюк он сам считал абсолютно невыполнимым буквально несколько мгновений назад. Однако, возможный или невозможный, он был их последней надеждой. Алекс пребывал в каком-то отчаянном, кошмарном угаре.
Автомобиль пропахал белую сыпучую породу, окаймлявшую шоссе, и хвост соляной пыли взвился из-под задних колес. В следующую секунду он угрожающе накренился и забуксовал в песке, неумолимо теряя скорость.
"Конец, — подумал Алекс, — тут-то мы и сядем на мель". И нажал на акселератор до отказа, так что педаль уперлась в пол.
Широкие колеса автомобиля из-за потери сцепления стали жестко прокручиваться вхолостую. Машину раскачивало в разные стороны, кузов нещадно мотало, и все же Алекс сумел набрать необходимую скорость.
Им удалось избежать столкновения.
Дойл, не снимая ноги с акселератора, выжимая его до конца, резко развернулся по направлению к шоссе. Стискивая руль, который временами отказывался слушаться, Алекс чувствовал, как предательски шуршит и плывет, осыпается песок под колесами. Однако ему удалось доползти до обочины шоссе, прежде чем одно или даже два колеса успели увязнуть в песке. Сотни, тысячи камешков брызнули в разные стороны от "Тандерберда" в тот момент, когда он вновь вырвался на проезжую часть. В течение следующих нескольких секунд он вновь набрал восемьдесят пять миль в час и помчался на запад, преследуемый фургоном.
— Получилось! — воскликнул Колин.
— Не совсем еще.
— И все же у тебя получилось!
Мальчик был все еще напуган, но в его голосе звучало радостное возбуждение от победы. Дойл взглянул в зеркало заднего вида. Прилично отстав от них, фургон старался теперь сократить расстояние. Белая точка на фоне еще более белого ландшафта.
— Он приближается? — спросил Колин.
— Да.
— Попробуй теперь за девяносто миль в час.
Дойл попытался увеличить скорость, но машина вновь начала трястись и греметь.
— Не выйдет. Что-то повредилось, когда он стукнул нас.
— Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, что ты сможешь обогнуть любое препятствие, выставленное им, — заметил мальчик.
Дойл быстро взглянул на него:
— Знаешь, ты гораздо больше уверен в моем умении водить машину, чем я сам. Мы чуть не попали в переплет.
— Ты можешь, Алекс, — упрямо повторил Колин.
Яркий солнечный свет пустыни, проникая сквозь окна и освещая стекла его очков в металлической оправе, делал их похожими на небольшие лампочки.
Три минуты спустя фургон вновь уже висел у них на хвосте. Но, когда он попытался обойти их, Дойл бросил "Тандерберд" в левую полосу, перекрывая дорогу и вынуждая фургон сдать немного назад. Тогда "Шевроле" попытался выдвинуться вперед справа. Дойл тут же стал "болтаться" прямо перед его носом: туда-сюда, вправо-влево, а потом немного посигналил — запоздалый ответ на жуткие завывания сигнала фургона.
Несколько минут они ехали, играя в эту игру и абсолютно не по-спортивному игнорируя всяческие правила, "путешествуя" от одной обочины шоссе к другой и пересекая "сплошную" где и как угодно. Но потом случилось неизбежное. Водитель фургона сумел-таки отыскать лазейку и тут же воспользовался ею. Теперь он шел вровень с "Тандербердом".